Научный руководитель атомного проекта в ссср. Атомный проект ссср: создавая новую индустрию. Исследования в период Великой Отечественной войны

Более полувека назад произошло событие, которое оказало влияние на всю международную жизнь и превратило нашу страну в мировую ядерную державу: 29 августа 1949 года под Семипалатинском советские физики успешно испытали первое атомное устройство. Четырехлетняя монополия США на атомную бомбу закончилось.

Иногда утверждают, что ядерное оружие нам не было нужно, а в условиях тоталитарного режима его создание явилось даже безнравственным. Но никакие гуманитарные соображения не остановили Соединенные Штаты Америки в Японии: Хиросима и Нагасаки подверглись безжалостному атомному уничтожению. Наша страна была для США империей зла, и, как и известно, существовал план уничтожения наших городов и основных промышленных центров. Восстановление ядерного равновесия с США стало для нас первоочередной государственной задачей, категорическим императивом. Появление советского ядерного оружия способствовало тому, что Соединенные Штаты должны были расстаться с философией безнаказанности.

Атомный взрыв под Семипалатинском спас и советскую физику. Атомный заряд разработали в Сарове, где был создан необычный для сталинского периода анклав с режимом строгой секретности, но в котором обеспечивались самые благоприятные условия для разработки отечественного ядерного оружия и проведения необходимых фундаментальных исследований. По справедливости этот анклав можно назвать «затерянным миром Харитона». Вне его ограды из колючей проволоки находилась истерзанная войной страна, а наука пребывала в состоянии жесткого идеологического прессинга, который затронул генетику, кибернетику, теорию химического резонанса, теорию относительности.

Этот прессинг не сказался на научной атмосфере ядерного центра. Ю.Б. Харитон с самого начала привлек к работе в нем замечательных специалистов, постоянно подпитывая коллектив лучшими выпускниками главных университетов и институтов страны. Юрий Борисович проявил в этом деле редкое чутье и дальновидность. Так, еще в 1946 году он, приехав в Москву, убедил заведующего рентгеновской лабораторией Института машиноведения Академии наук В.А. Цукермана принять участие в «интересном, сложном и перспективном исследовании» по изучению взрывных процессов и, в частности, в определении степени сжатия металлических шариков внутри взрывающихся зарядов. «Для проведения опытов с большими зарядами вам придется, - сказал Харитон, - на год-полтора покинуть столицу». Фактически этот срок растянулся на десятилетия. Однако уже в 1949 году рентгеновская методика Цукермана сказала свое решающее слово в драматической обстановке накануне первого советского атомного испытания и фактически дала ему «зеленый свет».

В публикациях нередко утверждается, что решение о развертывании работ по созданию советского атомного оружия было принято Сталиным «прежде всего на основании данных, полученных разведкой». Причем можно прочитать, что Берия уже в марте 1942 г. поставил в известность Сталин об усилиях Запада в этой области. Уже к весне 1942 г. работники научно-технической разведки бериевского ведомства получили информацию исключительной важности: на Западе широким фронтом и в обстановке полной секретности развернулись работы по созданию атомной бомбы. Информация легла на стол Берии. В марте 1942 г. за его подписью был подготовлен даже соответствующий проект письма Сталину. Однако, Берия, усомнившись в достоверности полученной информации, выжидал. Как теперь выяснилось, он направил докладную Сталину (а также Молотову) лишь через семь месяцев - 6 октября 1942 г. Направил, что называется, вдогонку, когда Сталин 28 сентября 1942 г. уже подписал распоряжение о возобновлении в СССР работ по урановой программе. Альтшулер Л.В, Бриш А.А, Смирнов Ю.Н. История Советского атомного проекта Издательство Русского Христианского гуманитарного института Санкт-Петербург 2002

Создатели атомного оружия И. В. Курчатов и А. Д. Сахаров на прогулке.

Один из недавно рассекреченных документов "Атомного проекта СССР" с визой И. В. Сталина.

Академик Я. Б. Зельдович. 1987 год. (Фото С. Новикова.)

Научный руководитель Федерального ядерного центра "Арзамас-16" академик Ю. Б. Харитон рядом с макетом первой атомной бомбы. Саров, 1992 год. (Фото В. Губарева.)

Академик Б. В. Литвинов у самого маленького ядерного заряда в Музее атомного оружия в Сарове.

В Музее атомного оружия в Сарове.

Группа ученых-физиков в "Плутониевом институте" (НИИ-9): второй слева - академик А. П. Александров, третий слева - академик А. А. Бочвар.

Директор НИИ-9 академик А. А. Бочвар в своем рабочем кабинете.

Производство урановых таблеток на заводе в г. Электросталь.

Памятник руководителю "Атомного проекта СССР" И. В. Курчатову в г. Снежинске ("Челябинск-70").

Первые шаги в создании самого совершенного оружия, способного сбивать ядерные боеголовки, нейтрализовывать ракеты и выводить из строя космические системы наведения и слежения, можно, пожалуй, отнести к январю 1944 года. Такое утверждение на первый взгляд выглядит нелепым, но тем не менее один рассекреченный документ "Атомного проекта СССР" заставляет поверить в это и иначе посмотреть на наше прошлое.

Итак, январь 1944 года. Пока нет атомной бомбы, даже в лабораториях Лос-Аламоса никто не может сказать точно, когда она появится. Ну а наши перспективы еще более расплывчаты. И хотя принципиальные схемы "работы" ядерных зарядов уже известны, и за океаном, и у нас предстоит преодолеть огромное количество барьеров, прежде чем атомная бомба станет реальностью. В это самое время академик А. И. Алиханов публикует работу о том, как "обезвреживать урановые бомбы".

Абрам Исаакович Алиханов - один из лидеров "Атомного проекта СССР". Под его руководством создавались первые тяжеловодные реакторы. Можно сказать, что Алиханов даже конкурировал с Курчатовым и в этом соперничестве иногда опережал его. Так было в 1943 году на выборах в действительные члены Академии наук СССР. Алиханов набрал больше голосов и "обошел" Курчатова. Игорь Васильевич стал академиком на пару дней позже - его избрали на дополнительную вакансию.

А. И. Алиханов руководил Лабораторией № 3 АН СССР, которая с 1 декабря 1945 года действовала параллельно с Лабораторией № 2, возглавляемой И. В. Курчатовым. Вероятно, исследования по "обезвреживанию урановой бомбы", проведенные Алихановым в 1943 году, сыграли важную роль в его научной карьере. 4 января 1944 года Абрам Исаакович представил И. В. Курчатову "Записку" по результатам этой работы. Тот показал ее соратникам. Очевидно, с "Запиской" ознакомились и "бомбоделы" во главе с Ю. Б. Харитоном. После их одобрения документ был направлен Л. П. Берии. В "Записке" академик Алиханов сначала описывает, как действует атомная бомба:

"Взрыв происходит после сближения двух половин бомбы, когда общая масса урана оказывается выше критической, необходимой для развития цепной реакции. После этого сближения попадание одного нейтрона вызывает взрыв… Если, однако, бомба в процессе сближения ее половин облучается сильным потоком нейтронов, то цепная реакция начинает развиваться при ничтожном превышении массы над критической.., т. е. еще тогда, когда одна половина находится на некотором расстоянии от другой. В таком случае энергия взрыва будет в 10 000 раз меньше, однако вполне достаточной, чтобы разорвать оболочку бомбы и таким образом уничтожить ее".

Далее Алиханов приводит три варианта "обезвреживания атомной бомбы" - "киллеров", если пользоваться терминологией нынешнего дня. Каждое предложение ученого звучит фантастически, но с точки зрения физики абсолютно реально. Первое из них такое:

"Наилучшим способом облучения бомбы нейтронами было бы введение в тело бомбы во время ее падения небольшой ампулки из смеси радиоактивного вещества с бериллием… Объем ампулки будет не больше обычной бронебойной пули. Наиболее трудным моментом в этом методе является вопрос о попадании в бомбу на лету. Однако представляется вероятным, что развитие радиолокации на сантиметровых и миллиметровых волнах и автоматическое управление огнем позволит приблизиться к решению этой задачи…"

Пройдет совсем немного времени, и в стране появятся институты и научные центры, которые, в частности, будут решать проблемы, выдвинутые "фантазиями" академика Алиханова.

"Второй возможный метод облучения бомбы нейтронами может быть основан на том, что котел "уран - тяжелая вода" является настолько мощным источником нейтронов, что даже на расстоянии километра число нейтронов достаточно для обезвреживания бомбы. Котел "уран - тяжелая вода", по-видимому, окажется системой не очень громоздкой, и его можно будет доставить с большой скоростью (на самолете) к месту ожидаемого падения бомбы с точностью до 100-1000 метров…"

В той же "Записке" академик Алиханов предсказывает появление "нейтронной бомбы", о которой заговорят лишь в середине 1970-х годов, когда ученого уже не будет в живых:

"Еще более мощным источником, но уже импульсным может быть… бомба, работающая на непрерывном облучении нейтронами. Ее можно сделать работающей периодически, как мотор внутреннего сгорания, и в нужный момент форсировать режим мгновенно".

По сути дела, ученый предложил использовать для защиты от удара атомной бомбы нейтронную пушку - новый вариант уничтожения всего живого на Земле! Но тогда он этого не понимал…

И, наконец, одним из "щитов" против атомной бомбы Алиханов называет космические лучи. По этому поводу в "Записке" читаем:

" …третьим методом облучения нейтронами является создание нейтронов в самой бомбе искусственными космическими лучами. От этих лучей, при достаточной их энергии, бомба не может быть защищена…"

"Записка" А. И. Алиханова попала в ведомство Л. П. Берии в марте 1944 года. И. В. Курчатов сопроводил ее просьбой поручить соответствующим институтам разработку всех трех методов защиты от урановой бомбы. Дальнейшая судьба этого документа неизвестна…

Можно ли купить циклотрон в Америке?

31 января 1944 года президент АН УССР академик А. А. Богомолец направил председателю СНК УССР Н. С. Хрущеву письмо, в котором, в частности, говорилось:

"Учитывая опасность нашей отсталости и необходимость быстрого развития ядерной физики в УССР, я прошу Вас обратиться к товарищу А. И. Микояну с просьбой о заказе в США, где имеется наибольший опыт строительства и эксплуатации циклотронов, комплексной циклотронной лаборатории. Это даст возможность сократить наше отставание на несколько лет и использовать богатый опыт США… Так как ни у кого в СССР нет опыта эксплуатации крупной циклотронной установки, то совершенно необходимо командировать в США нескольких квалифицированных физиков для освоения опыта эксплуатации, участия в проектировании циклотрона и реализации заказов…"

Общая стоимость циклотрона составляла около 500 тысяч долларов. Он предназначался для лаборатории академика А. И. Лейпунского, которого президент АН Украины также рекомендовал командировать в США.

Н. С. Хрущеву доводы ученых показались убедительными, и он обратился к А. И. Микояну:

"Если есть какая-либо возможность закупить циклотрон в Америке, очень прошу удовлетворить просьбу Украинской академии наук".

К чести Никиты Сергеевича следует заметить: на всех своих постах он старался поддерживать науку и ученых. И благодаря этому мы добились выдающихся успехов в ракетостроении, освоении космоса и создании ядерного оружия. Но справедливости ради стоит напомнить, что Н. С. Хрущев горой стоял и за Т. Д. Лысенко и тем самым нанес огромный ущерб нашей биологии, генетике и науке в целом.

Письма А. А. Богомольца и Н. С. Хрущева сразу же попали в ведомство Берии. Там решили, что в них содержатся две грубые ошибки. Ученые Украины (читай - СССР), во-первых, раскрывают низкий уровень физических исследований в стране, а во-вторых, показывают интерес наших ученых к работам, связанным с новым оружием, так как только на циклотронах можно накапливать новые вещества.

Так письма Богомольца и Хрущева оказались в секретном архиве. Однако история с "украинским циклотроном" на этом не закончилась. О нем думали и другие крупные ученые не только на Украине, но и в "большой" академии в Москве. За дело взялся академик А. И. Лейпунский. 8 августа 1945 года он пишет И. В. Сталину:

"Атомная" бомба - это не изолированное изобретение, а начало крупнейшего переворота в военной технике и народном хозяйстве. Ядерная физика находится в начале своего развития, в ней много еще проблем, решение которых определит развитие новых направлений... Поэтому особенно важно принять все возможные меры для ускорения развития ядерной физики и ядерной техники в СССР и для воспитания многочисленных специалистов в этой области…"

А. И. Лейпунский считает, что исследовательских центров, подобных Лаборатории № 2, должно быть несколько, один из них - в Киеве, где уже подготовлена площадка для строительства циклотрона и сделан соответствующий проект. Ученый рассчитывает на успех, так как всего за два дня до этого американцы взорвали атомную бомбу над Хиросимой.

Сталин направил обращение А. И. Лейпунского Л. П. Берии. Тот поручил рассмотреть его на Техническом совете Первого главного управления (ПГУ). Все, кто принимал участие в заседании, конечно же поддержали своего коллегу из Киева, но средств на строительство циклотрона не нашлось, а о закупке его за границей не могло быть и речи… Ни руководство Академии наук, ни Лейпунский о результатах секретного заседания ничего не знали. Через год, так и не дождавшись ответа, он вновь обратился в ПГУ с просьбой помочь в строительстве циклотрона. На сей раз последовал положительный ответ, и академик А. И. Лейпунский начал работать - сначала в Москве, а затем в Обнинске.

Все тайны "Энормоза"

Разведчики "путешествовали по атомной империи", которая создавалась физиками Европы и Америки, начиная с октября 1941 года. Они добывали уникальную информацию для советских ученых, и месяц за месяцем ее становилось все больше. Максимальное количество разведматериалов поступило в СССР в 1944 году - это, безусловно, стало самым большим достижением нашей разведки.

"Энормоз" - кодовое название, присвоенное еще в 1941 году управлением НКВД СССР работам по атомной бомбе, проводимым разведкой. Многие документы по "Энормозу" пока не рассекречены, и нет надежды, что это случится в ближайшие годы. Но то, что стало известно, не может не поражать… Из рассекреченных материалов, например, следует, что 5 ноября 1944 года наши ученые были детально проинформированы о состоянии научных работ по проблеме "Энормоз" в США, Англии, Канаде, во Франции, в Германии:

"США являются наиболее важным центром работ по "Энормозу" как по масштабам, так и по достигнутым результатам. Работы продолжают развиваться весьма успешно. Результаты исследований, проводимых в ведущих университетах страны, быстро реализуются на практике: одновременно с работами в лабораториях ведутся проектные работы, строятся полупроизводственные установки и осуществляется заводское строительство в больших масштабах… По имеющимся данным, 1-я экспериментальная бомба должна быть готова осенью 1944 года…"

"Основная часть работ англичан по "Энормозу" ведется в Канаде, куда они были перенесены из соображений большей безопасности от вражеских налетов с воздуха и в целях сближения с американцами…"

"Работы ведутся в Монреале, в системе Канадского национального совета по исследованиям. Научный коллектив, состоящий из переведенных из Англии и местных работников, значительно возрос и составляет 250 человек. Основными объектами работы является строительство двух атомных установок системы "уран - графит…"

"Известный французский физик Жолио-Кюри, занимающийся изысканиями в области "Энормоза", добился якобы существенных результатов. Хотя англичане, а также, возможно, и американцы уже сделали некоторые попытки к сближению с Жолио, последний, по-видимому, останется во Франции и вряд ли будет сотрудничать с кем-либо без официального согласия своего правительства. Таким образом, возникает еще один центр работ по "Энормозу..."

"Точных данных о состоянии разработки проблемы "Энормоз" в этой стране у нас нет (речь идет о Германии. - Прим. ред.). Имеющиеся сведения противоречивы. По одним из них, немцы добились значительных результатов, по другим - Германия при ее экономическом и военном положении не может вести сколько-нибудь серьезных научных работ в области "Энормоза".

Таким образом, благодаря разведке Советское правительство и ученые во главе с И. В. Курчатовым довольно хорошо представляли достижения в создании ядерного оружия во всем мире. Достоверность информации подтверждалась разными источниками - в то время с разведкой физики сотрудничали, они связывали с нашей страной надежды на победу над фашизмом.

Документы Первого главного управления НКГБ СССР свидетельствуют:

"За период ведения агентурной разработки, т. е. с конца 1941 года до настоящего времени, достигнуты довольно значительные результаты. За это время создана агентура, систематически снабжавшая нас ценной информацией, позволившей следить за развертыванием научных работ по странам, а также ценными техническими материалами по существу проблемы…"

Пройдет время, и работа советской разведки по "Атомному проекту СССР" войдет в историю ХХ века как одна из самых результативных.

"Доверьтесь Харитону и Соболеву!"

Именно так можно сформулировать просьбу, с которой Курчатов обратился к руководству НКГБ СССР 30 апреля 1945 года.

С материалами, поступающими от разведчиков, Игорь Васильевич знакомился сам (иногда подключался И. К. Кикоин), а затем "распределял" их тем или иным сотрудникам Лаборатории № 2. Естественно, они не знали, как и откуда Курчатов получает сведения об атомных котлах, о конструкции атомной бомбы, о методах разделения изотопов урана, о плутонии. Информации от разведчиков приходило все больше, и Курчатов уже не мог сам справиться с переводами материалов. К тому же он опасался упустить важные детали по конструкции бомбы или по ее расчету.

В "Записках" Курчатова к начальнику Первого главного управления НКГБ СССР Г. Б. Овакимяну содержится просьба допустить к переводу разведматериалов Ю. Б. Харитона и С. Л. Соболева. В одной из них он, в частности, пишет:

"… прошу Вашего разрешения допустить к работе по... переводу проф. Ю. Б. Харитона (от 2-й половины стр.2 до конца, за исключением стр. 22). Проф. Ю. Б. Харитон занимается в Лаборатории конструкцией урановой бомбы и является одним из крупнейших ученых нашей страны по взрывным явлениям. До настоящего времени он не был ознакомлен с материалами даже в русском тексте, и только я устно сообщил ему о вероятностях самопроизвольного деления урана-235 и урана-238 и об общих основаниях "implosion"-метода". (Игорь Васильевич выделил слова о том, что Харитон еще ни разу не читал материалы, добытые разведкой. - Прим. авт.)

В другой "Записке" Курчатов пишет Г. Б. Овакимяну: "Прошу Вашего разрешения допустить к работе по переводу материалов по математическим вопросам разделительной установки академика Сергея Львовича Соболева. До настоящего времени академик С. Л. Соболев знакомился с русским текстом материалов по этим вопросам, а перевод их производился либо Вашими работниками, либо проф. И. К. Кикоиным. Моя просьба о допуске к переводу акад. С. Л. Соболева вызвана большим объемом материалов и большой загрузкой проф. И. К. Кикоина".

В архивах "Атомного проекта СССР" не сохранилось ничего о том, как отреагировали руководители НКГБ СССР на просьбу Курчатова, а Ю. Б. Харитон и С. Л. Соболев никогда сами не рассказывали об этом эпизоде своей жизни. Вероятнее всего, к документам разведки их так и не допустили, и они получали только русские тексты. В НКГБ опасались, что подлинники могут раскрыть источники информации, а чем меньше людей знали об их существовании, тем надежней была работа разведки. Этот принцип соблюдался неукоснительно, поэтому даже сегодня, полвека спустя, многие страницы "Атомного проекта СССР" все еще закрыты завесой секретности.

Филиал в Ленинграде

Большинство физиков, на плечи которых легла реализация "Атомного проекта СССР", были выходцами из Ленинградского физико-технического института. Естественно, Курчатов считал необходимым именно там создать филиал Лаборатории № 2. Мощная промышленность в городе была, да и физиков хватало… По крайней мере, так было до войны и блокады. В Ленинград выехали И. К. Кикоин, А. И. Алиханов, С. Л. Соболев и И. Н. Вознесенский.

Позже академик И. К. Кикоин так рассказывал об этой поездке:

"Мы… выехали в Ленинград с целью выяснить, кого из ученых, оставшихся в живых после блокады, можно привлечь к работам в филиале Лаборатории № 2. И. Н. Вознесенскому повезло - ему удалось найти для своих работ (через НКВД) около 10 специалистов. С физиками дело обстояло хуже - их оказалось всего несколько, так как значительная часть их, в основном сотрудники Физико-технического института, была в эвакуации, остальные погибли в Ленинграде. Одновременно прозондировали состояние ведущих предприятий города и возможность их привлечения к нашим работам…"

Несмотря на все трудности, филиал Лаборатории № 2 был создан (Постановление ГКО № 5407сс от 15 марта 1944 года). Его руководителем назначили И. К. Кикоина. При филиале образовал и Особое конструкторское бюро (ОКБ) во главе с И. Н. Вознесенским. Коллектив набирали в основном из сотрудников Физико-технического института, возвратившихся из Свердловска, где они работали в годы войны. Уже через месяц филиал Лаборатории № 2 и ОКБ начали действовать. Им предстояло создать методы разделения изотопов урана и сконструировать экспериментальное оборудование для промышленного производства ядерной взрывчатки.

Академик А. И. Алиханов тоже рвался в Ленинград. Он считал его своим родным городом и, естественно, думал, что именно он должен возглавить новую лабораторию. Впрочем, тому были и другие причины…

3 марта 1944 года Алиханов направил одному из руководителей "Атомного проекта СССР" М. Г. Первухину письмо, в котором весьма "прозрачно" намекнул на свои непростые отношения с И. В. Курчатовым. Абрам Исаакович ни разу не упомянул его фамилии, но между строк сквозили обида и нежелание оставаться "в тени" Курчатова. Сам Алиханов считал, что по опыту работы, по авторитету среди физиков он не уступает Игорю Васильевичу.

Мне кажется, что письмо Алиханова раскрывает суть взаимоотношений между двумя учеными. Принято считать, что авторитет Курчатова был непререкаемым, а его мнение - чуть ли не законом для коллег и чиновников. Но это не так. Внутри Атомного проекта шла борьба. Иногда она становилась очевидной, к примеру в соперничестве Курчатова и Алиханова.

В письме Первухину Алиханов не скрывал конфликтность ситуации. Он писал:

"Вы отклонили мой проект переезда моей лаборатории в Ленинград, исходя из тех соображений, что работа по ядерным вопросам сосредоточена в Москве, а я и мои сотрудники являемся специалистами в этой области физики. Я вначале так же понимал свою роль в Лаборатории № 2, однако очень скоро был вынужден убедиться в том, что все материалы, в которых заключались какие-либо сведения по вопросам моей специальности - атомному ядру, от меня скрывались. Более того, были случаи запрещения отдельным сотрудникам говорить и обсуждать со мной некоторые определен ные вопросы в этой области…"

Не ведал Абрам Исаакович, когда писал это письмо, что все запрещения и ограничения исходили не от Курчатова, не от Первухина и даже не от Берии. На то была воля самого Сталина, для которого разведывательные материалы, поступавшие из Америки, значили намного больше, чем работа советских физиков. Информация о работах по атомной бомбе имела в то время больше политическое значение, чем техническое. Отсюда и многие ограничения, которые ввели спецслужбы.

Но академик Алиханов судил о ситуации по-своему:

"… внутри Лаборатории № 2 я не имел и не имею никаких, даже мелких прав, что весьма хорошо известно обслуживающему и техническому аппарату лаборатории. По тем или иным организационным или научным вопросам я привлекался не в силу установленного порядка, а в зависимости от желания руководства лаборатории. По этим причинам мне представляется единственным выходом - переезд в Ленинград, в особенности в связи с созданием там филиала…"

М. Г. Первухин пригласил Алиханова к себе. Они беседовали долго и обстоятельно. Абрам Исаакович узнал, что судьба филиала в Ленинграде уже решена - руководителем его назначен И. К. Кикоин. Алиханов воспринял это известие как еще одну пощечину. Конфликт разрешился лишь в декабре 1945 года, когда его назначили директором Лаборатории № 3. Однако выйти "из тени" Курчатова Алиханову уже не было суждено…

Источник не рассекречен

Поток секретной информации из Америки нарастал по мере того, как расширялись работы по "Манхэттенскому проекту". Американцам не удавалось предотвратить утечку секретной информации, и это для наших развед-органов становилось все более очевидным…

В марте 1944 года в ГРУ Генштаба Красной Армии поступила толстая пачка новых документов - подробный отчет о создании ядерного оружия. Любопытно, что до сегодняшнего дня подлинное имя источника этой информации неизвестно. Даже в архивах ГРУ след его потерян.

Источник - один из ученых, занятых в "Манхэттенском проекте", - передал "Ахиллу" (такой псевдоним был у сотрудника ГРУ А. А. Адамса) не только документацию по бомбе объемом около тысячи страниц, но и образцы чистого урана и бериллия. Эта "посылка" по дипломатическим каналам благополучно добралась до Москвы.

Сопроводительное письмо "Ахилла" позволяет лучше представить ту атмосферу, в которой приходилось работать нашим разведчикам. В частности, он пишет:

"Дорогой Директор!

…На сей раз характер посылаемого материала настолько важен, что потребует как с моей стороны, так и с Вашей, особенно с Вашей, специального внимания и срочных действий…

Не знаю, в какой степени Вы осведомлены, что здесь усиленно работают над проблемой использования энергии урана (не уверен, так ли по-русски называется этот элемент) для военных целей. Я лично недостаточно знаю молекулярную физику, чтобы Вам изложить подробно, в чем заключается задача этой работы, но могу доложить, что эта работа уже здесь находится в стадии технологии по производству нового элемента - плутониума, который должен сыграть огромную роль в настоящей войне…

Секретный фонд в один миллиард долларов, находящийся в личном распоряжении президента, ассигнован и уже почти израсходован на исследовательскую работу и работу по разработке технологии производства названных раньше элементов. Шесть ученых с мировыми именами: Ферми, Аллисон, Комптон, Урей, Оппенгеймер и др. (большинство - получившие Нобелевскую премию), стоят во главе этого проекта. Тысячи инженеров и техников различных национальностей участвуют в этой работе…

Три основных метода производства плутониума применялись в первоначальной стадии исследований: диффузионный метод, масс-спектрометрический метод и метод атомной трансмутации. По-видимому, последний метод дал более положительные результаты. Это важно знать нашим ученым, если у нас кто-нибудь ведет работу в этой области…

Я имею связь с источником высокой квалификации, который был бы более полезен, если бы он мог встретиться с нашими высококвалифицированными химиками и физиками… Это только начало. Я буду несколько раз получать от него материалы. В первой оказии около 1000 страниц. Материал совершенно секретный. Мне, несмотря на то, что я вертелся возле университетов около двух лет, до последнего времени ничего конкретного узнать не удалось. Здесь научились хранить секреты… Персонал тщательно проверяется. Слухов вокруг этих предприятий масса. Лица, работающие на периферийных предприятиях, туда уезжают на год без права оставления территории предприятий, которые охраняются воинскими частями…

Мой источник мне сообщил, что уже проектируется снаряд, который, будучи сброшен на землю, излучением уничтожит все живущее в районе сотен миль. Он не желал бы, чтобы такой снаряд был сброшен на землю нашей страны. Проектируется полное уничтожение Японии, но нет гарантии, что наши союзники не попытаются оказать влияние на нас, когда в их распоряжении будет такое оружие…

Мне трудно писать. Мое зрение весьма ограничено, но мои письма не важны, а важен материал: надеюсь, ему будет уделено нужное внимание и последует быстрая реакция, которая будет мне руководством в дальнейшей работе…

Посылаю образцы ураниума и бериллиума…"

Как известно, другой источник информации - физик Клаус Фукс тоже добыл для нас множество безусловно бесценных материалов. Они стали своеобразной "путеводной нитью", которая провела команду Курчатова по лабиринтам ядерной физики кратчайшим путем, благодаря чему удалось избежать многих ошибок при разработке и создании атомной бомбы.

Но будем помнить не только Клауса Фукса, который, кстати, дожил до глубокой старости. Еще много имен скрывает история. Возможно, мы никогда не узнаем обо всех, кто стремился помочь нашей стране в осуществлении Атомного проекта. Это была признательность за нашу победу, за спасение человечества от фашизма - СССР помогали ученые, работавшие в США, Канаде и Англии. Их имена, вероятнее всего, никогда не будут открыты - и не нам судить, правильно это или нет… Просто будем помнить, что такие люди жили и боролись за наше будущее.

Свое донесение "Ахилл" написал в июле 1944 года, однако он уже знал, что атомные бомбы будут применены против Японии. Предвидение или знание фактов? Неужели уже летом 1944-го американцы планировали атомные атаки на Хиросиму и Нагасаки?

Мне кажется, донесение "Ахилла" призывает нас по-новому взглянуть на историю развития "Манхэттенского проекта" - не исключено, что многие его страницы должны быть написаны иначе, чем это представляется общественности сегодня.

Кто же был пленным?

Уже весной 1945 года в Германию из СССР были направлены специальные отряды, разыскивающие физиков и других специалистов, которые могли бы работать для "Атомного проекта СССР". Чуть позже, в начале 1946 года, И. В. Курчатов сделал такое признание:

"До мая 1945 года не было надежд создать уран-графитовый котел, так как в нашем распоряжении было только 7 тонн окиси урана, а нужные 100 тонн урана могли быть выработаны не ранее 1948 года. В середине прошлого года т. Берия направил в Германию специальную группу работников Лаборатории № 2 и НКВД во главе с тт. Завенягиным, Махневым и Кикоиным для поиска урана и уранового сырья. В результате большой работы группа нашла и вывезла в СССР 300 т окиси урана и его соединений, что серьезно изменило положение не только с уран-графитовым котлом, но и со всеми другими урановыми сооружениями…"

Мне кажется, этим признанием Игорь Васильевич ставит достойную точку в споре, который вели историки на протяжении многих десятилетий. Одни настаивали на решающем участии в нашем Атомном проекте немецких специалистов и использовании материалов, добытых в Германии, другие старались преуменьшить, а подчас и полностью затушевать их роль в создании советского атомного оружия. Истина, как это чаще всего бывает, находится где-то посередине. Курчатов свидетельствует именно об этом. Но всей правды Игорь Васильевич не сказал. Он не мог этого сделать, потому что в то время по-прежнему на всех документах стоял гриф "Совершенно секретно". Потребовалось полвека, чтобы его наконец-то сняли…

Документы свидетельствуют, что главные события вокруг урана начинают разворачиваться в Германии в апреле 1945-го. В это время Л. П. Берия получает два письма - одно - от В. А. Махнева, непосредственно отвечающего за Атомный проект, и другое - от В. Н. Меркулова, который следит за всей информацией, поступающей от разведчиков.

В первом письме, в частности, говорится:

"В Верхней Силезии, в 45 километрах к югу от г. Лигниц, где сейчас идут военные действия, находится урановое месторождение Шмидеберг… Желательно командировать на 2-й Украинский фронт несколько геологов и специалистов по переработке руд для выяснения на месте характеристик названного месторождения и внесения предложений об их использовании. Одновременно следует послать специалистов на 3-й Украинский фронт для ознакомления с Радиевым институтом в г. Вене, который, по-видимому, был использован немцами для работ по урану.

Прошу Вас разрешить срочно командировать в указанные районы следующих специалистов:

на 3-й Украинский фронт - физика Флерова Г. Н., физика Головина И. Н. (от Лаборатории № 2 АН СССР);

на 2-й Украинский фронт - геолога проф. Русакова М. П., геолога Малиновского Ф. М. (от Комитета по делам геологии при СНК СССР).

Обе группы перечисленных специалистов необходимо возглавить работниками НКВД…"

Последняя приписка характерна для того времени: ученых контролировали даже в тех случаях, когда их благонадежность не вызывала сомнений. Ну а сами они говорили, что присутствие работников НКВД объясняется обеспечением их безопасности. Впрочем, такое утверждение не лишено оснований: союзники внимательно следили за работой групп советских специалистов, конечно, в тех случаях, когда им становилось о них известно.

Наши разведчики также не спускали глаз со своих "подопечных". Об этом свидетельствует, в частности, письмо Меркулова:

"По агентурным данным, полученным от не вызывающего сомнения в искренности источника, резидент НКГБ в Лондоне сообщил, что имеющиеся в наличии во Франции и Бельгии запасы урана немцы вывезли в 1942 году в Силезию и другие восточные области Германии…"

Тогда еще не было известно, что в общей сложности из Бельгии в Германию вывезли более 3500 тонн урановых солей, из которых к концу войны было получено почти 15 тонн металлического урана. Часть этого урана удалось найти и переправить в СССР…

В дни, когда советские люди ликовали, празднуя День Победы, Курчатов направляет ряд писем Берии. Игорь Васильевич торопится, он понимает, что промедление может оказаться для проекта губительным: работы затянутся на месяцы, а возможно и на годы, если сейчас, в эти дни, не предпринять самые энергичные меры по поиску урана.

"Последняя полученная нами информация о работах за границей показывает, что в настоящее время в Америке уже работает 6 уран-графитовых котлов, в каждом из которых заложено около 30 тонн металлического урана. Два из этих котлов используются для научных исследований, а четыре, наиболее мощные, - для получения плутония.

В информации указано, что толчок тем грандиозным работам по урану, которые сейчас проводятся в Америке, дали полученные из Германии отчеты об успехах в области котлов "уран - тяжелая вода". В связи с этим я считаю совершенно необходимой срочную поездку в Берлин группы научных работников Лаборатории № 2 Академии наук Союза ССР во главе с т. Махневым В. А. для выяснения на месте результатов научной работы, вывоза урана, тяжелой воды и др. материалов, а также для опроса ученых Германии, занимавшихся ураном…"

В тот же день Берия получает любопытную информацию из действующей армии. В ней сообщается, что в Берлине обнаружен Институт теоретической физики, где шли работы по урану и радию. Там найдено 50 килограммов металлического урана и около двух тонн окиси урана. Решено срочно направить в Берлин Г. Н. Флерова и Л. А. Арцимовича, чтобы они осмотрели лаборатории института и побеседовали с учеными.

Через три дня - 8 мая - Курчатов представляет Берии список немецких ученых, которые могут быть причастны к работам по урану в Германии. В нем 35 человек. Игорь Васильевич знал их фамилии по тем публикациям в научных журналах, которые были ему доступны. К сожалению, оказалось, что большинство физиков из этого списка работают в Америке.

События, повторяю, развивались стремительно. Уже 10 мая В. А. Махнев передает по ВЧ записку Л. П. Берии, в которой информирует о первых результатах работы его группы в Германии. Кроме подробного перечня аппаратуры и материалов, обнаруженных в научных учреждениях Берлина и других городов, в записке есть сведения, которые позже сыграли особую роль в "Атомном проекте СССР":

"…3. В этом же районе находится целиком сохранившийся частный институт ученого с мировым именем барона фон Арденне, лаборатория которого является ведущей в области электронной микроскопии во всем мире… Фон Арденне передал мне заявление на имя Совнаркома СССР о том, что он хочет работать только с русскими физиками и предоставляет институт и самого себя в распоряжение советского правительства. Если есть малейшая возможность, желательно срочно принять решение о вывозе оборудования из этого института и сотрудников его для работы в СССР…"

Так в Советском Союзе появилась Лаборатория "А". Она находилась в Сухуми, в здании санатория "Синоп". Лаборатория, которую возглавлял Манфред фон Арденне, входила в систему Девятого управления НКВД СССР.

В "Атомном проекте СССР" группа Арденне заняла достойное место: она разрабатывала новые методы разделения изотопов урана. Один из них и поныне носит имя своего создателя…

18 июня 1945 года были подведены первые итоги работы группы советских ученых в Германии. На имя Л. П. Берии поступила информация:

"Докладываем, что в соответствии с Постановлением Государственного комитета обороны и Вашим приказом в Германии демонтированы и отгружены в Советский Союз следующие предприятия и учреждения… (список этот до сегодняшнего дня не рассекречен. - Прим. авт.). …Всего отгружено и отправлено в СССР 7 эшелонов - 380 вагонов… Вместе с оборудованием физических институтов и химико-металлургических предприятий в СССР направлены 39 германских ученых, инженеров, мастеров и кроме них 61 человек - членов их семей, а всего 99 немцев… В разных местах были обнаружены вывезенные из Берлина и спрятанные около 250-300 тонн урановых соединений и около 7 тонн металлического урана. Они полностью отгружены в Советский Союз…"

Предполагалось, что часть оборудования для "Атомного проекта СССР" поступит из тех областей Германии, которые заняты союзниками, но позже должны перейти в советскую зону. Однако ничего из этого не вышло. Разведслужбы США были хорошо информированы о вывозе ученых, материалов и оборудования в СССР. Они делали все возможное, чтобы оставить в Германии "научную пустыню без физиков и физики". И им это удалось.

Немецкие ученые плодотворно работали в "Атомном проекте СССР". Многие из них после создания атомной бомбы были отмечены советскими государственными наградами и немалыми денежными премиями. Практически все они после смерти Сталина уехали обратно в Германию, теперь уже в ГДР и ФРГ.

Вспоминает академик Ж. И. Алферов:

Парадоксальность мышления всегда была присуща Александрову. А разве без этого можно стать крупным ученым?!

Владимир ГУБАРЕВ

Исследования в области ядерной физики в СССР велись уже с 1918г. В 1937г. в Радиевом институте (г. Ленинград) был запущенный первый в Европе циклотрон. 25 ноября 1938г. постановлением президиума Академии наук (АН) СССР была создана посто- янно действующая комиссия по атомному ядру. В нее вошли С.Вавилов, А.Иофе, А.Алиханов, И.Курчатов и др. (в 1940г. к ним присоединились В.Хлопин и И.Гуревич). К этому времени ядерные исследования проводились более чем в десяти научных инсти- тутах. В том же году при АН СССР была образована Комиссия по тяжелой воде (позднее преобразованная в Комиссию по изотопам). В сентябре 1939г. началось строительство мощного циклотрона в Ленинграде, а в апреле 1940г. было решено построить опытную установку для производства примерно 15кг. тяжелой воды в год. Но из-за начавшейся войны эти планы не были реализованы. В мае 1940г. Н. Семенов, Я. Зельдович, Ю.Харитон (Институт химической физики) предложили теорию развития цепной ядерной реакции в уране. В этом же году были форсированы работы по поиску новых залежей урановых руд. В конце 30-х - начале 40-х годов многие физики уже представляли как (в общих чертах) должна выглядеть атомная бомба. Идея заключается в том, чтобы достаточно быстро сосредоточить в одном месте определенное (более критической массы) количес- тво делящегося под действием нейтронов (с испусканием новых нейтронов) материала. После чего в нем начнется лавинообразное нарастание числа распадов атомов - цепная реакция с выделением огромного количества энергии – произойдет взрыв. Проблема сос- тояла в получения достаточного количества делящегося вещества. Единственным таким веществом, встречающимся в природе в приемлемом количестве является изотоп урана с массовым числом (суммарное количество протонов и нейтронов в ядре) 235 (уран-235). В природном уране содержание этого изотопа не превышает 0,71% (99,28% уран-238) к тому же содержание природного урана в руде в лучшем случае составляет 1%. Выделе- ние урана-235 из природного урана было достаточно сложной проблемой. Альтернативой урану, как скоро выяснилось, был плутоний-239. В природе он практически не встре- чается (его в 100 раз меньше чем урана-235). Получить его в приемлемой концентра- ции возможно в ядерных реакторах при облучении нейтронами урана-238. Постройка такого реактора представляля еще одну проблему. Третьей проблемой было то каким образом возможно собрать в одном месте необходимую массу делящегося вещества. В процессе даже очень быстрого сближения подкритичных частей в них начнаются реакции деления. Выделяющаяся при этом энергия может не позволить большей части атомов «принять участие» в процессе деления, и они разлетятся, не успев прореагировать. В 1940г. В.Шпинель и В.Маслов из Харьковского физико-технического института подали заявку на изобретение атомного боеприпаса на основе использования цепной реакции самопроизвольного деления закритической массы урана-235 которая образуется из нескольких докритических, разделенных непроницаемым для нейтронов взрывчатым веществом уничтожаемым путем подрыва (хотя «работоспособность» такого заряда вызы- вает большие сомнения, свидетельство на изобретение все же было получено но только в 1946г.). Американцы для своих первых бомб (подробно об американском ядерном про- екте будет рассказано на отдельной странице сайта) предполагали использовать так называемую пушечную схему. В ней реально использовался пушечный ствол с помощью которого одна подкритическая часть делящегося материала выстреливалась в другую (вскоре выяснилось что для плутония такая схема не подходит из-за недостаточной скорости сближения), 30 июля 1940г. в АН была создана комиссия по проблеме урана. В ее состав вошли Хлопин, В.Вернадский, Иофе, А.Ферсман, Вавилов, П.Капица, Харитон, Курчатов и др. Однако работы в этой области еще не ставили своей целью изучение возможности созда- ния взрывного устройства, а представляли собой научно-исследовательскую программу. Планом работ на 1940-41гг. предусматривалось: - исследование возможности цепной реакции на природном уране; - уточнение физических данных, необходимых для оценок развития цепной реакции на уране-235; - изучение различных методов разделения изотопов урана; - исследование возможностей получения летучих органических соединений урана; - исследование состояния сырьевой базы урана. В конце 1940г. Ф.Ланге, Маслов и Шпинель предложили для разделения изотопов урана использовать ультрацентрифуги. 15 апреля 1941г. вышло постановление Совета Народных Комиссаров (СНК) о строи- тельстве в Москве мощного циклотрона. Но после начала Великой Отечественной войны практически все работы в области ядерной физики были прекращены. Многие физики- ядерщики оказались на фронте или были переориентированы на другие, как тогда каза- лось, более насущные темы. Так рядовой запаса Курчатов занимался проблемой раз- магничивания боевых кораблей на Черном море. В 1941г. Г.Флеров, ушедший доброволь- цем на фронт, в простой ученической тетради делает набросок схемы устройства атом- ной бомбы (аналогичный американской пушечной схеме). В начале апреля 1942г. он направил Сталину письмо в котором пишет что уже 10 месяцев пытается «пробить голо- вой стену» и привлечь внимание к ядерной проблеме. «Это письмо последнее после которого я складываю оружие и жду, когда удастся решить эту задачу в Германии Англии или США. Результаты будут настолько огромны, что будет не до того кто вино- ват, что у нас в Союзе забросили эту работу…». Письмо вряд ли возымело бы действие (Флерова в Кремле никто не знал) если бы к тому времени не накопились агентурные сведения о попытках Англии, США и Германии создать ядерное оружие. С 1939г. сбором информации по ядерной проблеме занимались как ГРУ РККА, так и 1-е управление НКВД. Первое сообщение о планах создания атомной бомбы поступило от Д.Кэрнкросса в октябре 1940г. Этот вопрос обсуждался в Британском комитете по науке, где работал Кэрнкросс. Летом 1941г. проект «Тьюб эллойз» о создании атомной бомбы был утвержден. К началу войны Англия была одним из лидеров в ядерных иссле- дованиях во многом благодаря немецким ученым бежавшим сюда с приходом к власти Гит- лера одним из них был член КПГ К.Фукс. Осенью 1941г. он отправился в Советское посольство и сообщил что имеет важную информацию о новом мощном оружии. Для связи с ним был выделен С.Крамер и радистка «Соня» - Р.Кучинская. Первые радиограммы в Москву содержали сведения о газодиффузионном методе разделения изотопов урана и о заводе в Уэльсе строящимся для этой цели. После шести передач связь с Фуксом прер- валась. В конце 1943г. советский разведчик в США Семенов («Твен») сообщил что в Чикаго Э.Ферми осуществил первую цепную ядерную реакцию. Информация исходила от физика Понтекорво. В это же время по линии внешней разведки из Англии поступили закрытые научные труды западных ученых по атомной энергии за 1940-42гг. Они под- твердили, что в создании атомной бомбы достигнут большой прогресс. На разведку работала и жена известного скульптора Коненкова, которая сблизившись с крупнейшими физиками Оппенгеймером и Эйнштейном долгое время оказывала влияние на них. Другой резидент в США - Л.Зарубина нашла выход на Л.Сциларда и была вхожа в круг людей Оппенгеймера. С их помощью удалось внедрить надежных агентов в Ок-Ридж, Лос-Аламос и Чикагскую лабораторию – центры американских ядерных исседований. В 1944г. инфор- мацию по американской атомной бомбе советской разведке передавали: К.Фукс, Т.Холл, С.Саке, Б.Понтекорво, Д.Грингласс и супруги Розенберги. В начале февраля 1944г. нарком НКВД Л.Берия провел расширенное заседание руководителей разведки НКВД. В ходе заседания было принято решение с целью координации сбора информации по атом- ной прблеме поступающей по линии НКВД и ГРУ РККА и ее обобшения создать отдел «С». 27 сентября 1945г. отдел был организован, руководство было возложено на комиссара ГБ П.Судоплатова. В январе 1945г. Фукс передал описание конструкции первой атом- ной бомбы. Среди прочего разведкой были получены материалы по электромагнитному разделению изотопов урана, данные об эксплуатации первых реакторов, спецификации по производству урановой и плутониевой бомбы, данные о конструкции системы фокуси- рующих взрывных линз и размерах критической массы урана и плутония, о плутонии-240, о времени и последовательности операций по производству и сборке бомбы, способе приведения в действие бомбового инициатора; о строительстве заводов по разделению изотопов, а также дневниковые записи о первом испытательном взрыве американской бомбы в июле 1945г. Информация, поступавшая по каналам разведки, облегчила и уско- рила работу советских ученых. Западные специалисты считали, что атомная бомба в СССР может быть создана не ранее чем в 1954-55гг. но произошло это 29 августа 1949г. Когда в 1992г. академика Харитона спросили, правда ли, что первая советская атомная бомба двойник первой американской, он ответил: «Наша первая атомная бомба - копия американской. И я считал бы любое другое действие в то время недопустимым в государственном смысле. Важны были сроки: кто обладает атомным оружием, тот дик- тует политические условия». В апреле 1942г. наркома химической промышленности М.Первухина, по распоряжению Сталина, ознакомили с материалами о работе над атомной бомбой за рубежом. Первухин предложил подобрать группу специалистов для оценки сведений, изложенных в этом док- ладе. По рекомендации Иоффе в группу вошли молодые ученые Курчатов, Алиханов и И.Кикоин. В письменном заключении они дали положительную оценку достоверности све- дений и предложили организовать в СССР более широкие научно-исследовательские рабо- ты по ядерной физике для чего предлагали учредить специальный комитет. 28 сентября 1942г. Сталин подписал постановление ГКО «Об организации работ по урану» которое гласило: «...Обязать АН СССР возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путем расщепления ядра урана и представить ГКО к 1 апреля 1943г. доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива. Для этой цели Президиуму АН СССР организовать при Академии наук специальную лабора- торию атомного ядра». Ответственным за реализацию программы ядерных исследований в АН СССР был назначен Иоффе, курирование работ по линии ГКО осуществлял В.Молотов, его заместителем был назначен Берия. Планировалось к марту 1943г. построить первые разделительные установки и получить небольшое количество обогащенного (235-м изо- топом) урана. Главным препятствие в реализации программы было отсутствие урана. 27 ноября 1942г. вышло постановление ГКО «О добыче урана». Постановление пре- дусматривало создание специального института и начало работ по геологоразведке, добыче и переработке сырья. Начиная с 1943г. Наркомат цветной металлургии (НКЦМ) приступил к добыче на Табашарском руднике в Таджикистане и переработке урановой руды с планом 4т. урановых солей в год. В начале 1943г. мобилизованные ранее ученные были отозваны с фронта. Таким об- разом началась реализовываться практическая программа, целью которой было изучение возможности создания ядерного оружия. В конце января Курчатов и Алиханов составили план работ Лаборатории на 1943г. который предусматривал: - исследование процесса деления урана (для этого необходимо было получение метал- лического урана и создание циклотрона); - разработку в институте Физики и математики АН УССР технологии разделения изото- пов урана методом центрифугирования (экспертиза поручена Кикоину); - получение в Радиевом институте обогащенного до 4% урана-235 (методом термодиф- фузии), 10кг. металлического природного урана и 1кг. гексафторида урана (и ис- следование его свойств); - разработка метода разделения изотопов методом газовой диффузии под руководством Курчатова, Кикоина, Алиханова; - исследование возможности разделения изотопов урана электромагнитным методом ру- ководитель А.Арцимович. Во исполнение постановления ГКО 11 февраля 1943г. была организована Лаборато- рии №2 АН СССР начальником которой стал Курчатов (в 1949г. она была переименована в Лабораторию измерительных приборов АН СССР – ЛИПАН, в 1956г. на ее основе был создан Институт атомной энергии, а в настоящее время это РНЦ «Курчатовский инсти- тут»), которая должна была координировать все работы по реализации атомного про- екта. На первых порах Лаборатория № 2 ютилась в нескольких комнатах и подвале Сейсмологического института АН СССР в Пыжевском переулке и частично в помещениях Института общей и неорганической химии АН СССР на Калужской улице. В то время проб- лемой урана в СССР занималось всего 50 человек, а в США около 700 научных сотруд- ников. Основное ядро штата работников Лаборатории поначалу составили кадры Ленин- градского физико-технического института. Скоро в Москву были возвращены из разных городов СССР, где они были в эвакуации, Алиханов, Арцимович, Кикоин, Курчатов, И.Померанчук, К.Петржак, Флеров (в 1944г. после возвращения в Москву Института химической физикик к работам присоединились Зельдович, Харитон и др. его сотрудни- ки). Место для новой организации выделили на северной окраине Москвы в Покровском- Стрешневе в глухом лесу с небольшими полянами и артиллерийским стрельбищем. На отведенной территории началось строительство зданий для большого циклотрона, под- земной лаборатории для экспериментов с использованием артиллерийских орудий для «пушечного» варианта бомбы и опытного уран-графитового котла. После снятия блока- ды Ленинграда в Москву вывезли сохранившееся там оборудование циклотрона (он был пущен 25 сентября 1944г., а в 1946г. на нем были получены первые 7 мкг. плутония). В Лаборатории начались работы по исследованию возможности разделения изотопов с использованием газообразного гексафторида урана (UF 6). В 1944г. приступили к изуче- нию электромагнитного метода. В том же году к разработке методов разделения урана была привлечена лаборатория электрических явлений при Уральском филиале АН под руководством Кикоина. В конце 1943г. Курчатов представил отчет о состоянии работ по атомной проблеме в котором сообщалось что: - в сентябре начались испытания центрифуги для разделения изотопов урана, но про- ведение экспериментов задерживается из-за отсутствия необходимого количества гексафторида урана; - в НИИ-42 наркомата химической промышленности получено небольшое количество гек- сафторида урана, а в Институте редких металлов шло накопление металлического урана (Радиевый институт с этими задачами не справился); - разработан и передан для изготовления проект экспериментальной установки для по- лучения тяжелой воды для атомного реактора; - проект газодиффузионной машины порученный ЦАГИ не выполнен, но Лабораторией № 2 создается упрощенная модель установки; - проведенные эксперименты показали, что продукция графитовых заводов СССР непри- годна для использования в уран-графитовом реакторе. В декабре 1943г. НИИ-42 получил задание форсировать работы по получению гексафтори- да урана и с апреля 1944г. производить его по 10кг. в месяц, разработать проект завода с производительностью 100кг. в сутки. В 1944г. советской разведкой был получен справочник по уран-графитовым реакто- рам который содержал очень ценные сведения по определению параметров реактора. Но урана необходимого для загрузки даже малого опытного ядерного реактора в стране тогда еще не было. 28 сентября 1944г. правительство обязало НКЦМ СССР сдавать уран и урановые соли в Государственный фонд и возложил задачу их хранения на Лаборато- рию № 2. В ноябре 1944г. большая группа советских специалистов, под руководством начальника 4-го спецотдела НКВД В.Кравченко, выехала в освобожденную Болгарию, для изучения результатов по геологоразведке Готенского месторождения. 8 декабря 1944г. вышло постановление ГКО о передаче добычи и переработки урановых руд из НКМЦ в ве- дение созданного в Главном управлении горно-металлургических предприятий (ГУ ГМП) НКВД 9-го Управления. В марте 1945г. начальником 2-го отдела (горно-металлургичес- кого) 9-го Управления НКВД был назначен генерал-майор С.Егоров, до этого занимав- ший должность зам. начальника Главного управления Дальстроя. В январе 1945г. в составе 9-го Управления на базе отдельных лабораторий Государственного института редких металлов (Гиредмет) и одного из оборонных заводов организуется НИИ-9 (ныне ВНИИНМ) для изучения урановых месторождений, решения задач переработки уранового сырья, получения металлического урана и плутония. К этому времени из Болгарии пос- тупали примерно полторы тонны урановой руды в неделю. Еще в середине 1944г. Харитон подготовил предложения по проекту распоряжения ГКО о мерах по разработке конструкции атомной бомбы. Предполагалось организовать в Лаборатории №2 специальную группу для создания ее опытного образца. Как и в амери- кансом проекте предполагалось использовать цепную реакцию деления урана-235 или плутония-239 путем быстрого сближения двух половин заряда. Величина критической массы ядерного заряда по предварительным оценкам составляла около 10кг. Вес атом- ной бомбы эквивалентной по мощности взрыву 10-50 тыс.т. тротила мог составить от 3 до 5т. С марта 1945г. после поступления по каналам НКГБ из США информации о схеме атомной бомбы на принципе имплозии (сжатие делящегося материала взрывом обычного ВВ) начались работы над новой схемой имевшей очевидные преимущества перед пушечной. В записке В.Маханева Берии в апреле 1945г. о сроках создания атомной бомбы говори- лось, что диффузионный завод при Лаборатории № 2 для получения урана-235 предпола- гается пустить в 1947г. Его производительность должна была составить 25кг. урана в год чего должно было хватить на две бомбы (на самом деле для американской урановой бомбы потребовалось 65кг. урана-235). В ходе боев за Берлин 5 мая 1945г. было обнаружено имущество Физического инсти- тута Общества кайзера Вильгельма. 9 мая в Германию была направлена комиссия во главе с А. Завенягиным для поиска ученых, работавших там над Урановым проектом и приемки материалов по урановой проблеме. В Советский Союз вместе с семьями была вывезена большая группа немецких ученых. Среди них были Нобелевские лауреаты Г.Герц и Н.Риль, профессора Р.Деппель, М.Фольмер, Г.Позе, П.Тиссен, М.фон Ардене, Гайб (всего около двухсот специалистов из них 33 доктора наук). Многие поехали, как терерь пишут, добровольно, подписав выгодные контракты. За период с 1 сентября по 10 декабря 1945г. в СССР было отправлено 219 вагонов различного оборудования в том числе три циклотрона, ряд высоковольтных установок, оборудование для измерения радиоактивности. Кроме того были вывезены 100т. уранового концентрата (в некоторых источниках говорится о почти 300 т. окиси и 7 т. металлического урана) и немного тяжёлой воды. В начале 1946г. Курчатов писал: «До мая 1945г. не было надежд осу- ществить уран-графитовый котел так как в нашем распоряжении было только 7т. окиси урана и не было надежды, что нужные 100т. урана будут выработаны ранее 1948г.». Немецкий уран позволил значительно ускорить создание атомной бомбы. Все дела связанные с разработкой месторождений и добычей урановой руды куриро- вал зам.наркома НКВД Завенягин. В мае 1945г. согласно постановления ГКО СССР нача- лось строительство перерабатывающего Горнохимического комбината №6. Начальником строительства (директором) был назначен полковник НКВД Б.Чирков. Сырье для перера- ботки должно было поставляться из Таджикской, Узбекской и Киргизской республик (Тюямуюнское, Табошарское, Адрасманское, Майли-Суйское и Уйгур-Сайское месторожде- ния). К сожалению содержание урана в руде этих месторождений было низким (0,05 - 0,07%). За весь 1945г. рудоуправление № 6 выдало 7т. урановых солей. 16 октября 1945г. 37т. урановых продуктов, содержащих 24,7т. урана были отправлены из Чехосло- вакии в Москву. 23 ноября 1945г. с Чехословакией был заключен договор, предусматри- вающий поставку добываемой там руды на советские предприятия. В октябре 1946г. аналогичный договор был заключен с восточной зоной Германии. Практически первые годы комбинат № 6 перерабатывал сырье из Германии и Чехословакии содержание урана в котором доходило до 0,25%. Без этих поставок сроки создания атомного оружия в СССР были бы отодвинуты. 27 июня 1946г. образован горно-химический комбинат № 7 по разработке прибалтийских урано-содержащих сланцев. 14 августа 1947г. на Украине началось строительство завода № 906 (ныне «Приднепровский химический завод») для переработки руд Первомайского и Желтореченского месторождений урана. Для работы в шахтах и строительства обогатительных фабрик широко использовали заключенных. Сколько их при этом полегло ни кто не считал, хоронили их в братских могилах. Взрывы атомных бомб над японскими городами Хиросима и Нагасаки произвели на Ста- лина глубокое впечатление. 17 августа 1945г. он вызвал наркома боеприпасов Ванни- кова и поручил ему ускорить создание советской бомбы. 20 августа 1945г. решением Политбюро и ГКО был образован Специальный Комитет по атомной энергии с чрезвычай- ными полномочиями, подотчетный непосредственно Политбюро. В его задачи входило: - развитие научно-исследовательских работ в области использования атомной энергии; - создание сырьевой базы по добыче урана; - организация промышленной переработки урана; - производства специального оборудования и материалов а также строительство атом- ных энергетических установок; - разработка и производство атомной бомбы. Руководителем был назначен Берия, его заместителем Ванников. В комитет вошли Капи- ца и Курчатов (который стал научным руководителем программы). Одновременно для рассмотрения научных и технических вопросов при Специальном Комитете был образован Технический совет во главе с Ванниковым. В состав совета вошли Алиханов, И.Возне- сенский, Завенягин, Иоффе, Капица, Кикоин, Курчатов, Хлопин, Харитон и др. При совете действовали четыре комиссии: по электромагнитному разделению изотопов урана (Иоффе), по получению тяжелой воды (Капица), по изучению плутония (Хлопин), по ме- тодикам аналитических исследований (Виноградов) и одна секция по охране труда (Парин). Необходимые решения по атомным разработкам готовились членами комитета, а Берия ставил на них факсимиле подписи Сталина. То, что во главе атомного проекта встал Берия, было закономерно. Будучи руководителем НКВД, он получал данные раз- ведки о работах, проводимых в Англии и США в области использования атомной энергии и полностью был в курсе событий по созданию ядерного оружия. Кроме того, в распоря- жении НКВД находилось громадное количество бесплатной рабочей силы в концлагерях. Еще до войны «архипелаг ГУЛАГ» играл существенную роль в экономике страны. В 1940г. НКВД выполнил 3% всех капитальных работ в народном хозяйстве страны. В войну хо- зяйственная роль НКВД еще более возросла. Постановлением правительства от 8 ок- тября 1946г. Главпромстрой НКВД был утвержден главным строительным предпритием ПГУ. 30 августа 1945г. для непосредственного руководства научно-исследовательскими, проектными, конструкторскими организациями и промышленными предприятиями по исполь- зованию внутриатомной энергии урана и производству атомных бомб при СНК СССР было образовано Первое главное управление (ПГУ), подчиненное Специальному комитету. Начальником ПГУ и заместителем председателя Специального комитета был назначен Ванников первым заместителями - Завенягин. Берии поручалось «принять меры к орга- низации закордонной разведывательной работы по получению более полной технической и экономической информации по урановой промышленности и атомным бомбам, возложив на него руководство всей разведывательной работой в этой области, проводимой орга- нами разведки (НКГБ, РККА и др.)». 10 декабря 1945г. при специальном комитете создан инженерно-технический совет занимавшийся вопросами создания промышленной базы атомного проекта (в апреле 1946г. он был объединен с техническим советом при спецкомитете в единый научно-техничес- кий совет ПГУ во главе с Ванниковым). В составе совета действовало шесть секций: - по проектированию и сооружению заводов для получения плутония (Первухин,Курча- тов); - по проектированию и сооружению заводов по газодиффузионному разделению изотопов урана (Малышев, Кикоин); - по проектированию и сооружению установок по разделению изотопов урана электро- магнитным методом (Г.Алексенко, Арцимович); - по проектированию установок по выделению изотопов (А.Касаткин, М.Корнфельд); - по проектированию и сооружению горнометаллургических предприятий (Завенягин, Н. Правдюк); - приборостроения (Н.Борисов). В 1945г. Спецкомитет принял постановение о дополнительном привлечении к работам по атомному проекту ряда институтов АН СССР и других научных учреждений. Так Кол- лоидно-электрохимический институт (руководитель А.Фрумкин), институт неорганичес- кой химии (И.Черняев) получили задание изучить химические свойства плутония и разработать промышленные способы его выделения из ядерного топлива. Институт хими- ческой физики (Семенов) проводил исследования по новым методам разделения урана, Уральский филиал АН СССР (П.Бардин) получил задание применить центробежную машину профессора Ланге для разделения изотопов урана. К разработке ядерных технологий были привлечены немецкие специалисты, имевшие в этой области определенные резуль- таты. 19 декабря 1945г. постановлением правительства 9-е Управление НКВД было рефор- мировано в Управление специнститутами. Для этого из ведения ПГУ в ведение 9-го Управления НКВД были переданы лаборатории «А» (где группа фон Ардене занималась разделением изотопов магнитным способом) и «Г» (здесь группа Герца занималась раз- делением изотопов методом газовой диффузии) с переименованием их в Институты «А» и «Г». В Институте «А» группа под руководством доктора М. Штеенбека вела работы по созданию газовой центрифуги. Для обеспечения их деятельности в г.Сухуми были обра- зованы специальные бъекты «Синоп» и «Агудзеры», подчиненные 9-му Управлению НКВД СССР. НКВД предписывалось организовать Институт «Б» с использованием в нем немец- ких специалистов, кои не могут быть включены в другие институты и организовать Ла- бораторию «В» с использованием в ней заключенных-специалистов и немецких специалис- тов, подлежащих изоляции. Институт «Б» (директор А.Уралец) находился в санатории «Сунгуль» неподалеку от Касли. Радиобиологический отдел в нем возглавлял Н.Тимофе- ев-Рессовский. Здесь же работала группа немецких ученых. Позже тут возник Федераль- ный ядерный центр «Челябинск-70». Лаборатория «В» находилась в Обнинске. Здесь работали физики под руководством профессора Позе. Сейчас в Обнинске находится Физико-энергетический институт, в котором была пущена первая атомная станция СССР. Профессор Доппель работал над тяжеловодными реакторами у Алиханова. Настоящей на- ходкой для советской науки стал бывший петербуржец Риль, специалист по переработ- ке и очистке урана, направленный на завод № 12 в Электросталь. Впоследствии он стал директором одного из закрытых НИИ (занимался исследованиями в области радио- химии), получил за свою работу Сталинскую премию первой степени, орден Ленина и звание Героя социалистического труда. С 1953г. часть немецких специалистов переста- ли допускать к секретным разработкам. В апреле 1955г. все они вернулись в Германию, причем большинство выбрали местом жительства ГДР, а Герой соцтруда Риль уехал в Мюнхен. Не всем ученым удалось вернуться в Германию. Доктор Гайб пытался бежать из СССР, проникнув в посольство Канады, он просил дать ему политическое убежище. Его выдворили из здания, предложив «зайти на следующий день». Через несколько дней его жена получила личные вещи ученого с уведомлением, что ее муж скончался. В сентябре 1945г. на Техническом совете Специального комитета были заслушаны сообщения Кикоина и Капицы по обогащению урана газодиффузионным методом и Иоффе, Арцимовича по обогащению урана электромагнитным методом. 27 декабря 1945г. вышло постановление правительства о создании ОКБ «Электросила» (ныне НПО «Электрофизика») для разработки электромагнитного разделения изотопов урана (начальник – Д.Ефремов, научный руководитель Арцимович) и об организации на Ленинградском Кировском заводе (ЛКЗ) и Артиллерийском заводе им. Сталина (завод № 42, позднее Горьковский машино- строительный завод - ГМЗ) ОКБ для создания многоступенчатых установок газодиффу- зионного разделения урана по проекту Вознесенского и Кикоина (Лаборатория № 2). 8 октября 1946г. Берия направил Сталину письмо о проектировании завода по электро- магнитному разделению урана. В нем отмечалось, что Лабораторией № 2 (руководитель работ – Арцимович) совместно с ОКБ завода «Электросила» и Центральной вакуумной лабораторией создана опытная установка с магнитом весом 60т. производительностью от 4 до 5 мкг/час 80% урана-235. Спецкомитет считал необходимым приступить к строи- тельству промышленного завода по электромагнитнолму разделению урана. Наряду с газодиффузионным и электромагнитным методами в СССР шли разрабты по освоению центрифужной и термодиффузионной технологии. 17 декабря 1945г. была об- разована Лаборатория № 4 по разработке этого метода обогащения с использованием газовых центрифуг (начальник – Ланге). Реализация метода центробежного разделения оказалась технически чрезвычайно сложной. Ее все же удалось решить но значительно позже. Первая промышленная установка по центробежному разделению изотопов урана была создана в ОКБ ЛКЗ и в 1957г. на комбинате № 813 было пущено первое в мире про- изводство по обогащению урана газоцентрифужным методом. Его основное преимущество, по сравнению с диффузионным состоит в малой стоимости и существенно более высоком КПД. Переход на газоцентрифужную технологию, осуществленный в 1966–72гг. позволил увеличить производительность почти в 2,5 раза и сократить потребление электроэнер- гии в 8–20 раз. Создание ядерного взрывного устройства с использованием плутония-239 требовало постройки промышленного ядерного реактора для его наработки. Даже для небольшого экспериментального реактора требовалось около 36т. металлического урана, 9т. двуо- киси урана и около 500т. чистейшего графита. Если проблема графита была решена. к августу 1943г. удалось разработать и освоить специальный технологический процесс получения графита нужной чистоты, а в мае 1944г его выпуск был налажен на Москов- ском электродном заводе, то необходимого количества урана к концу 1945г. в стране не было. Первые технические условия на изготовление двуокиси урана и металлическо- го урана для исследовательского реактора были выданы Курчатовым в ноябре 1944г. Технология получения металлического урана и плутония разрабатывалась в НИИ-9 в котором для этого был создан специальный отдел под руководством академика А.Бочвара. Освоение производства металлического урана было поручено заводу № 12 в г.Электросталь. В производственных цехах завода устанавливалось оборудование выве- зенное из Германии по репарации. На заводе при участии ученых из НИИ-9 и Гиредмета была отработана технология получения изделий из металлического урана. Первый слиток урана (для экспериментального реактора) необходимой чистоты был получен летом 1945г. В конце года на завод был доставлен уран из Германии. Осенью 1946г. сюда прибыла группа немецких ученый воглаве с доктором Рилем. Параллельно с созданием уран-графитовых реакторов велись работы над реакторами на основе урана и тяжелой воды. В сентябре 1945г. было принято решение ГКО об орга- низации производства тяжелой воды, а в октябре было принято решение о производстве тяжелой воды на Чирчикском химическом комбинате и Московском электролизном заводе. 1 декабря 1945г. было принято постановление СНК об организации Лаборарии № 3 под руководством Алиханова для решения задачи создания тяжеловодного реактора. Досто- инством такого реактора было на порядок меньшее количество урана, необходимое для его работы. В условиях дефицита урана на начальном этапе работ это обстоятельство было особенно важным. Вместе с тем проблемы, связанные с производством тяжелой воды (в 1947г. шесть заводов дали всего около 2,5 т. тяжелой воды тогда как для промышленного котла нужно было более 20т.) и специфические технологические проб- лемы создания тяжеловодных реакторов определили выход на первый план уран-графито- вого направления. Тем не менее работы над реакторами на тяжелой воде продолжались. В январе 1947г. было сформулировано проектное задание Лаборатории № 3 и ОКБ Гидро- пресс Подольского завода на разработку опытного тяжеловодного реактора «ФДК». В апреле 1949г. был осуществлен его пуск. В апреле 1948г. вышло постановление прави- тельства оразработке проекта промышленного тяжеловодного реактора. В августе 1949г. он был готов, и летом 1949г. начлось строительство первого промышленного тяжеловод- ного реактора ОК-180 на комбинате № 817 (пуск состоялся 17 октября 1951г.) Возникает вопрос зачем нужно было так «распылять силы» и двигаться одновремен- но по четырем направлениям? Обосновывая необходимость этого Курчатов в своем Док- ладе в 1947г. приводит такие цифры. Количество бомб, которые можно было получить из 1000т. урановой руды разными методами равно 20 при использовании уран-графито- вого котла, 50 - при диффузионном методе, 70 - при электромагнитном, 40 - при ис- пользовании «тяжелой» воды. При этом котлы с «тяжелой» водой хотя и обладают ря- дом существенных недостатков, зато имеют то преимущество что позволяют использо- вать торий. Таким образом уран-графитовый котел хотя и давал возможность создать атомную бомбу в кратчайшие сроки, но имел наихудший результат в смысле полноты использования сырья. Учитывая опыт США, где из четырех изучавшихся методов разделения урана был выбран газодиффузионый, 21 декабря 1945г. правительством было принято решение о строительстве комбинатов №813 (Ныне Уральский электро-механический завод г. Новоу- ральск) для получения высокообогащенного урана-235 методом газовой диффузии и №817 (Челябинск-40, ныне химический комбинат «Маяк» г. Озерск) для получения плутония. Срок ввода в действие завода № 817 - II кв. 1947г. завода № 813 - сентябрь 1946г. Были созданы соответствующие спецстройуправления НКВД (№ 859 и 865). Стоительство началось в 1946г. не дожидаясь готовности специального оборудования. Когда же были проведенны испытания многоступенчатых газодиффузионных машин разработанных ОКБ ГМЗ и ОКБ ЛКЗ оказалось что они настолько сложны, что их эксплуатация практически не- возможена. Концепция многоступенчатых машин оказалась ошибочной (американцы ис- пользовали большое количество последовательно соединенных одноступенчатых машин). Пуск завода №813 был перенесен на сентябрь 1947г. Уже к концу 1946г. были готовы два варианта новых установок -горьковский и ленинградский. После испытаний выбрали машины Горького ОКБ (гл. конструктор А Савин). В начале 1946г. в Лаборатории № 2 сформировались три отдела. Отдел «К» под ру- ководством Курчатова занимался разработкой промышленного производства плутония на уран-графитовом котле и проведением ядерно-физических исследований и измерений не- обходимых для создания бомбы, а также вопросами радиохимии (прежде всего выделение плутония). Отдел «Д» под руководством Кикоина занимался созданием диффузионного завода для получения урана-235 90% чистоты. Отдел «А» под руководством Арцимовича занимался электромагнитными установоками. Строительство экспериментального уран-графитового реактора на территории Лабо- ратории № 2 начали весной 1946г. Для первого лабораторного реактора построили бе- тонный котлован длиной, шириной и глубиной в 10м. По мере получения материалов, в армейской палатке (не дожидаясь окончания постройки здания) собирали уран-графито- вые призмы, на которых проводили эксперименты, искали оптимальные параметры реак- тора (размеры урановых блоков, шаг их расположения в графите). В уже построенном здании было положено пять, одна за другой, кладок реактора. Последняя представляла собой сферу диаметром около 6м., сложенную из графитовых блоков размером 100 х 100 х 600 мм. в которых просверлили 30 тыс. отверстий для размеженеия (с определенным шагом) блоков урана. Сфера была окружена отражателем из графитовых блоков толщиной 800 мм. Реактор имел три вертикальных канала для стержней управления и шесть гори- зонтальных экспериментальных каналов. И вот 25 декабря 1946г. в 18 час. по москов- скому времени первый в СССР реактор Ф-1 заработал. Он не имел охлаждения, а все контрольно-измерительные приборы и системы управления приходилось изобретать «на ходу». К этому времени уже строился комбинат № 817 для промышленного получения плу- тония. Разработка конструкции промышленного реактора началась еще в начале 1946г. в двух вариантах с горизонтальным и вертикальным расположением управляюих стержней. Первый в конструкторском бюро Подольского машиностроительного завода (руководитель Б.Шелкович), второй в Московском НИИ химического машиностроения (Н. Доллежаль). Вертикальный реактор мог располагаться ниже уровня земли, что облегчало его защиту, а стержни в активную зону легко опускались и поднимались краном. Поэтому выбор был сделан в его пользу. Уже в июне 1946г. Курчатов подписал чертежи реактора. 9 апреля 1946г. было принято постановление правительства о создании при Лабора- тории №2 конструкторского бюро, по разработке ядерного оружия - КБ-11, его началь- ником назначался Зернов, главным конструктором Харитон. Поиск места для его разме- щения начался еще в конце 1945г. В апреле 1946г. для размещения КБ был выбран завод № 550 расположенный в посёлке Саров (Арзамас-16) в первые годы он назывался «Объект 550» или «База-112» в настоящее время это ВНИИЭФ. Строительство как всегда возлагалось на НКВД. Для проведения строительных работ была создана специальная строительная организация - Стройуправление № 880 НКВД. С апреля 1946г. весь личный состав завода № 550 был зачислен рабочими и служащими Стройуправления № 880. Чтобы выполнить работы в сжатые сроки, применили обычные для того времени методы. 6 мая 1946г. прибыла первая партия заключенных, и дома стали расти очень быстро - утром заложен фундамент, к обеду готов первый этаж. В конце 1946г. на строительстве работало около 10 тыс. заключенных. Параллельно с КБ создавались первые производ- ственные цеха опытных заводов № 1 и № 2. В 1946г. в КБ-11 числилось всего 333 сотрудника из них 15 научных работников, 19 инженеров и техников. На 29 октября 1949г. число работаюших над созданием атомной бомбы составляло 237878 человек. Из них в Лаборатории № 2 трудились 1173 научных и инженерных работника, в КБ-11 – 507 человек, из них научных и инженерных работников 848 человек. Постановлением правительства от 21 июня 1946г. «О плане развертывания работ КБ-11 при Лаборатории № 2 АН СССР» перед КБ была поставлена задача создания двух вариантов бомб - урановой с пушечным сближением и плутониевой со сферическим обжа- тием. Дословно это звучало так: «создать …Реактивный двигатель С (сокращенно РДС) в двух вариантах - с применением тяжелого топлива (вариант С-1) и с применением легкого топлива (вариант С-2)…». Позднее «народная молва» дала другие варианты рас- шифровки названия атомной бомбы: «Реактивный двигатель Сталина», «Россия делает сама», «Родина дарит Сталину» и т.п. Испытание плутониевого заряда (РДС-1) предпо- лагалось провести до 1 января 1948г. уранового (РДС-2) - до 1 июня 1948г. Для испытаний атомных авиационных бомб (без ядерных зарядов) необходимо было изгото- вить по пять макетов каждого варианта бомбы. Макеты плутониевой бомбы предполага- лось представить к 1 марта 1948г. а урановой - к 1 января 1949г. В августе 1947г. вышло Постановление правительства о создании полигона № 71 ВВС (Багерово, Крым) для летной отработки макетов атомных бомб. 1 июля 1946г. появилось техническое задание на атомную бомбу. Оно состояло из 9 пунктов и оговаривало тип делящегося материала, способ его перевода в критическое состояние, размеры и массу бомбы, разновременность срабатывания электродетонаторов, требования к высотному взрыва- телю и самоликвидации системы в случае отказа. Длина бомбы не должна была превы- шать 5м. диаметр - 1,5м. а вес - 5т. В 1946г. были выпущены также технические за- дания на разработку электродетонаторов, заряда взрывчатого вещества, корпуса авиа- бомбы и радиодатчика. В радиевом институте в 1946г. была создана технология пе- реработки облученного урана с целью извлечения плутония. Разработка заряда ВВ для РДС-1 началось в НИИ-6 в конце 1945г. с создания макета в масштабе 1:5 по устным указаниям Харитона. Модель была разработана к началу 1946г. а к лету изготовлена в двух экземплярах испытания модели проводились на полигоне НИИ-6 в г.Софрино. К кон- цу 1946г. была начата разработка документации на натурный заряд. Дальнейшая довод- ка заряда проводилась уже в КБ-11. Для проработки обводов корпуса бомбы привле- кался Центральный Аэро-Гидродинамический Институт (ЦАГИ) где сделали продувки в аэродинамической трубе более 100 моделей пока не нашли оптимальную форму, обеспе- чивавшую устойчивый, без колебаний, полет бомбы. В течении 1945-46гг. согласно постановлений правительства в ведение ПГУ было передано более 50 заводов и комбинатов тяжелой, химической и радиопромышленности СССР, которые были реконструированы под нужды ПГУ. Поставка комплектующих узлов осуществлялась целым рядом предприятий: - заводами № 48 и № 12 ПГУ - баллистические корпуса и заготовки из урана; - Ленинградским заводом «Большевик» - корпуса ядерных зарядов из магниевого спла- ва, отливки которых поставлял завод № 219 МАП; - заводом № 25 МАП - блоки автоматики и ряд приборов; - заводом № 80 в г.Дзержинске - детали из ВВ; - ОКБ-700 Кировского завода в г.Челябинске - барометрические датчики. Научно-исследовательские работы в Сарове, планировалось начать 1 октября 1946г. но скоро стало ясно, что намеченные планы выполнены не будут. 9 января 1947г. Харитон сделал доклад о состоянии разработки атомной бомбы на совещании у Сталина. В связи с задержкой строительства новый срок начала работ в КБ-11 был перенесен на 15 мая 1947г. К этому сроку на «объекте» были построены три заводских корпуса. Для жилья возвели около 100 щитовых домиков, полученных из Финляндии по репарациям. В это время в КБ-11 уже работали четыре лаборатории: рентгеновская, деформации метал- лов, взрывчатых веществ, контроля специзделий. Вскоре были организованы еще две лаборатории: электро- и радиотехники, радиохимии и спецпокрытий. С февраля 1947г. приступил к работе конструкторский отдел. Весной 1947г. были начаты исследователь- ские взрывные работы. Крупногабаритные детали из обычного ВВ поначалу изготавлива- лись в НИИ-6, а затем на опытном заводе №2. Окончательная сборка бомбы проводилась на заводе № 1. В феврале 1947г. постановлением правительства КБ-11 было отнесено к особо режимным предприятиям с превращением его территории в закрытую режимную зону. Посёлок Саров был изъят из административного подчинения Мордовской АССР. Летом 1947г. периметр зоны был взят под войсковую охрану. До середины 50-х годов сотруд- ники КБ-11 и члены их семей не могли отлучаться из зоны даже в отпуск, разрешались только служебные командировки. Сроки ввода комбинатов № 817 и 813 постоянно переносились. Не удалось построить в установленные сроки головной объект Комбината № 817 (производительностью 70г. металлического плутония в сутки) - уран-графитовый «котел». В апреле 1947г. был готов только котлован (глубина 54м. диаметр 110м.). Пуск был перенесен на май 1948г. Первый экземпляр плутониевой бомбы предполагалось собрать в КБ-11 в ноябре 1948г. На деле сроки сдвинулись еще на девять месяцев. Завод № 813 (производитель- ностью 140 г. металлического урана-235 в сутки) по плану должен был заработать 1 сентября 1947г. Однако первые горьковские диффузионные мащины появились только в начале 1948г. Пуск завода был перенесен на ноябрь 1948г. Для завода по электро- магнитному разделению урана (производительностью 80-150г. в сутки) к 1947г. было закончено составление проектного задания и начата разработка технического проекта. В июне 1947г. вышло постановление правительства о строительстве завода № 814 (Свердловск-45, ныне завод «Электроприбор» г.Лесной) по электромагнитному разделе- нию изотопов. Плановый срок пуска завода - конец 1949г. Уверенности в скором освое- нии методов обогащения урана у Курчатова не было. Очевидно поэтому главные силы, он направлял на уран-графитовые реакторы, считая что это быстрее всего приведет к созданию ядерного оружия. Это было видно по его отношению к объекту № 813 куда он наезжал очень редко и ненадолго. На объекте № 817 он бывал значительно чаще и по- долгу задерживался там. В конце августа 1947г. Берия направляет очередное письмо Сталину. Речь в нем идет об укомплектовании кадрами заводов № 817 и № 813. Подготовленным проектом Пос- тановления правительства, предусматривалось; «Мобилизовать в 1947г. с предприятий 30 министерств и из Академии наук 207 инженеров, 142 техников и 1076 квалифициро- ванных рабочих для укомплектования завода № 817 и первой очереди завода № 813…» Сталин согласился со всеми предложениями и однажды специалисты, живущие в разных городах страны и работающие на разных предприятиях, получили повестку о явке в райком партии, или в местное отделение НКВД, или в дирекцию где им сообщили, что в такой-то день и такой-то час надлежит явиться на железнодорожный вокзал и выехать до такой-то станции. А там им сообщат, куда надлежит отправиться дальше. Кадровый вопрос тогда решался просто. Весной 1948г. истек двухгодичный срок, отпущенный Сталиным на создание совет- ской атомной бомбы. Но к этому времени не то что бомбы, не было расщепляющихся материалов для её производства. Постановлением правительства от 8 февраля 1948г. был установлен новый срок изготовления бомбы РДС-1 - 1 марта 1949г. 10 июня 1948г. вышло новое постановление о дополнении плана работ КБ-11. Оно обязывало произвес- ти до 1 января 1949г. исследование возможности создания новых (усовершенствован- ных) типов атомных бомб. К этому времени стало ясно, что бомбу РДС-2 с зарядом из Урана-235 доводить до стадии испытаний нецелесообразно из-за ее низкой эффектив- ности (в американской бомбе сброшенной на Хиросиму из 64кг. чистейшего урана-235 прореагировало менее килограмма). Работы по РДС-2 были прекращены в середине 1948г. (индекс РДС-2 получила вторая советская плутониевая бомба улучшенной конструкции, испытанная в 1951г.). От применения Урана-235 не отказалтсь т.к. его использование в смеси с более дорогим Плутонием позволяло экономить последний. Задача получения высокообогащенного урана-235 как и полагал Курчатов оказалась гораздо более слож- ной технологической задачей чем накопление плутония. В конце 1948г. появились сомнения, что на диффузионных машинах изготовленных в Горьком, удасться получить уран-235 90% чистоты (потери газа в них были слишком велики). Информация об очеред- ном провале в освоении диффузионного метода вызвала бурю на самом верху (легенда гласит, что после посещения Берии три вагона с арестованными были отправлены с за- вода в лагеря). И все же проблема была решена. Тот же Горьковский завод № 92. раз- работал и изготовил новые диффузионные машины (старые пришлось демонтировать) и в мае 1949г. был введена первая очередь комбината № 813 – диффузионный завод Д-1. В ноябре 1949г. завод Д-1 выдал первую готовую продукцию в виде гексафиорида урана, содержащего 75% изотопа U-235. Тогда же был введен в эксплуатацию и завод № 814 по электромагнитному обогащению урана. После проведения ряда мероприятий, завершив- шихся к 1950г. диффузионная технология была полностью освоена и обеспечивала воз- можность получения десятка килограммов U-235 90%-го обогащения. Первый промышленный реактор «А» на Комбинате № 817 был запущен 19 июня 1948г. (22 июня 1948г. вышел на проектную мощность и был выведен из эксплуатации только в 1987г.). Для выделения наработанного плутония из ядерного топлива в составе комби- ната № 817 был построен радиохимический завод (завод «Б»). Облученные урановые блоки растворяли и химическими методами отделяли плутоний от урана. Концентрирован- ный раствор плутония подвергался дополнительной очистке от высокоактивных продук- тов деления с целью снижения его радиационной активности при поступлении к метал- лургам. Радиохимические процессы выделения плутония были разработаны в Радиевом институте и апробированы в опытном радиохимическом цехе, построенном при реакторе Ф-1 и входившем в состав НИИ-9. Первая партия облученных урановых блоков поступила на переработку 22 декабря 1948г. а первая готовая продукция была получена в февра- ле 1949г. Полученный на заводе «Б» концентрат плутония, состоявший в основном из фторидов плутония и лантана, был сырьем для получения оружейного плутония. Оконча- тельная очистка и изготовление из него деталей производилась на другом предприятии комбината № 817 – химико-металлургическом заводе «В», первая очередь которого была построена на месте складов боеприпасов недалеко от города Кыштым. В апреле 1949г. на заводе «В» приступили к изготовлению деталей бомбы из плутония по технологии НИИ-9. В это же время был запущен первый исследовательский реактор на тяжелой воде. Освоение производства ращепляющихся материалов шло тяжело с многочисленными авария- ми при устранении последствий которых имели место случаи переоблучения персонала (тогда на такие мелочи внимания не обращали). К июлю комплект деталей плутониевого заряда был готов. Для проведения физических измерений на комбинат выехала группа физиков под руководством Флерова, а для обработки результатов этих измерений, рас- чета значений КПД и вероятности неполного взрыва - группа теоретиков под руковод- ством Зельдовича. 27 июля 1949г. на комбинате состоялось совещание, в котором участвовали Курчатов, Ванников, Завенягин, Харитон, Зельдович, Флёров и др. Было принято решение об окончательной массе плутониевого заряда мощность взрыва кото- рого была оценена в 10Кт. 5 августа 1949г. заряд плутония был принят комиссией во главе с Харитоном и отправлен литерным поездом в КБ-11. К этому времени здесь были практически закончены работы по созданию взрывного устройства. Здесь в ночь с 10 на 11 августа была проведена контрольная сборка ядерного заряда, получившего индекс 501 для атомной бомбы РДС-1. После этого устройство было демонтировано, детали осмотрены, упакованы и подготовлены к отправке на полигон. Таким образом, советская атомная бомба была сделана за 2 года 8 месяцев (в США на это ушло 2 года 7 месяцев). Испытание первого советского ядерного заряда 501 было проведено 29 августа 1949г. на Семипалатинском полигоне (устройство находилось на вышке). Мощность взрыва составила 22Кт. Конструкция заряда повторяла американского «Толстяка», хотя электронная начинка была советской разработки. Атомный заряд представлял собой
многослойную конструкцию, в которой перевод плутония в критическое состояние осу- ществлялся путем сжатия сходящейся сферической детонационной волной. В центре заряда размещалось 5кг. плутония, в виде двух полых полусфер окруженых массивной оболочкой из урана-238 (тампером). Эта оболочка служила для инерционного сдержи- вания раздувающегося в процессе цепной реакции ядра, чтобы как можно большая часть плутония успела прореагировать и кроме того служила отражателем и замедлителем нейтронов (нейтроны с низкими энергиями наиболее эффективно поглощаются ядрами плутония, вызывая их деление). Тампер был окружен оболочкой из алюминия которая обеспечивала равномерность сжатия ядерного заряда ударной волной. В полости плуто- ниевого ядра устанавливался нейтронный инициатор (запал) - шарик диаметром порядка 2см. из бериллия, покрытый тонким слоем полония-210. При сжатии ядерного заряда бомбы ядра полония и бериллия сближаются, и испускаемые радиоактивным полонием-210 альфа-частицы выбивают из бериллия нейтроны которые инициируют цепную ядерную реак- цию деления плутония-239. Одним из наиболее сложных узлом был заряд ВВ состоявший из двух слоев. Внутренний слой представлял собой два полусферических основания из сплава тротила с гексогеном, внешний собирался из отдельных элементов имевших раз- личную скорость детонации. Внешний слой, предназначенный для формирования в осно- вании ВВ сферической сходящейся детонационной волны, получил название фокусирующей системы. В целях безопасности установка узла содержащего делящийся материал осу- ществлялось непосредственно перед применением заряда. Для этого в сферическом за- ряде ВВ имелось сквозное коническое отверстие, которое закрывалось пробкой из ВВ, а в наружном и внутренних корпусах имелись отверстия закрывавшиеся крышками. Мощ- ность взрыва была обусловлена расщеплением ядер примерно 1кг. плутония, остальные 4кг. не успевали прореагировать и бесполезно распылялись. В ходе реализации прог- раммы создания РДС-1 возникло много новых идей по совершенствованию ядерных заря- дов (повышения коэффициента использования делящегося материала, снижении габаритов и веса). Новые образцы зарядов стали мощнее, компактнее, «изящнее» по сравнению с первым но это тема для отдельной статьи. Кроме атомного заряда испытанного 29 августа опытным производством КБ-11 к концу 1949г. были изготовлены еще две РДС-1. Постановлением Правительства от 1 декабря 1949г. при ПГУ был создан отдел № 3 по комплектации готовых изделий. Его начальником был назначен В.Алферов. Задача отдела состояла в том, чтобы организовать и подготовить мощности для серийного про- изводства ядерных боеприпасов. В 1950г. опытным производством КБ-11 было изготов- лено еще девять (вместо семи по плану) атомных бомб РДС-1. К 1 марта 1951г. (до пуска на проектную мощность первого серийного завода № 551 по производству атомных бомб) в арсенале Советского Союза имелось 15 атомных (плутониевых) бомб типа РДС-1, а к концу 1951г. их стало 29 (в том числе 3 изготовленых серийным заводом) в неко- торых источниках говорится о том, что бомб типа РДС-1 было изготовлено всего 5. И то и другое плохо стыкуется с таблицей числа ядерных зарядов в СССР приведенной на странице "Ядерные боеприпасы". На 1952г. было запланировано изготовление силами КБ-11 (опытного и серийного производства) 35 атомных бомб, а на 1953г. – 44.

АТОМНЫЙ ПРОЕКТ

После краткого очерка о работе шарашек, которыми Берия руководил лишь в качестве наркома, перейдем к проектам, в которых Берия был непосредственным руководителем и лично отвечал за их ход. Тут есть и еще одно принципиальное различие. До 1945 г. в управлении шарашками прямо или косвенно (через заказы, выдачи техзаданий, контроль за заводскими испытаниями изделий и т.д.) участвовали верхушка армии и промышленности. Но при создании ракетно-ядерного щита СССР Лаврентий Павлович наглухо закрыл двери перед военными, руководителями промышленности и даже ЦК партии. Кстати, замечу, что и Сталин с 1941 г. постепенно расширял функции государственных органов и принижал роль партии, хоть официально повсеместно утверждалось обратное.

Писать об участии Берии в атомном проекте крайне трудно. До середины 1960-х годов сведения об атомном проекте вообще не просачивались в отечественную печать. А позже подавляющее большинство ученых-атомщиков предпочитало или молчать о роли Берии, или поливать его помоями. Как остроумно заметил Алексей Топтыгин: «Ветераны атомного проекта, те, что остались в живых, после, мягко говоря, небрежного отношения к радиоактивным материалам, с которыми им приходилось иметь дело, повели себя так, как подобает ветеранам (далеко не все, конечно) - всячески выпячивая свою роль и значимость и с ленцой припоминая: «Да, бывал, внося сумятицу и неразбериху, да, участвовал, но не более чем как зритель. Зато мы…» Да дальше идет такое, что становится совершенно очевидным, что роль Курчатова, Ванникова, Завенягина, Харитонова - и уж, тем паче, Берии - на фене их свершений, так, эпизод»79.

Однако опубликованные документы свидетельствуют совсем о другом. Первые сведения о работах над ядерным оружием поступили к руководству НКВД осенью 1941 г. из Лондона. Так, согласно сообщению от 25 сентября 1941 г. «Вадим передает сообщения Листа о заседании Уранового комитета, которое состоялось 16 сентября 1941. Заседание прошло под председательством «Патрона» (Хэнки).

В ходе заседания обсуждались следующие вопросы:

Урановая бомба может быть создана в течение двух лет, при условии, что контракт на проведение срочных работ в этом направлении будет заключен с корпорацией «Импириэл ке-микл индастриз».

Председатель вулвичского арсенала […] Фергюссон заявил, что детонатор бомбы мог бы быть изготовлен через несколько месяцев»80.

Эта цитата из служебной записки сотрудника НКВД Елены Потаповой, отправленной руководству. «Вадим» - псевдоним резидента НКВД в Лондоне Анатолия Горского. «Лист» - псевдоним агента.Джона Кэйгросса, сотрудника Форин офис, личного секретаря лорда Морриса Хэнки. НКВД и ГРУ получили и ряд других сведений о работах в США и Англии по созданию ядерного оружия.

Проанализировав полученную информацию, Берия в марте 1942 г. обратился с письмом к Сталину: «В различных капиталистических странах параллельно с исследованиями проблем деления атомного ядра в целях получения нового источника энергии начаты работы по использованию ядерной энергии в военных целях.

С 1939 года такого рода работы в крупных масштабах развернуты во Франции, Великобритании, Соединенных Штатах и Германии. Они имеют целью разработку методов взрывчатого вещества. Работы ведутся с соблюдением условий самого строго режима секретности».

В письме указывались детали британского проекта создания ядерного оружия, перечислялись местонахождения залежей урана и т.д. Были также изложены основные принципы устройства и действия урановой бомбы со ссылкой на расчеты Пайерлса, согласно которым 10 кг урана-235 было достаточно для создания критической массы, взрыв которой эквивалентен взрыву 1600 т тринитротолуола.

Чтобы подчеркнуть всю серьезность британской ядерной программы и при этом не вызвать подозрений Сталина в том, что это дезинформация, Берия в конце своего письма, занявшего 5 машинописных листов, привел перечень финансовых расходов, структур управления и участвовавших в этом деле заводов. В заключение письма говорилось: «Принимая во внимание важность и срочность для Советского Союза практического использования энергии атомов урана-235 в военных целях, было бы целесообразно осуществить следующее:

1) Рассмотреть возможность создания специального органа, включающего в себя научных экспертов-консультантов, находящихся в постоянном контакте с ГКО в целях изучения проблемы, координации и руководства усилиями всех ученых и научно-исследовательских организаций СССР, принимающих участие в работе над проблемой атомной энергии урана.

2) Передать с соблюдением режима секретности на ознакомление ведущих специалистов документы по урану, находящиеся в настоящее время в распоряжении НКВД, и попросить произвести их оценку, а также, по возможности, использовать содержащиеся в них данные об их работе»81.

Ознакомившись с письмом, Сталин вызвал к себе Берию и обстоятельно обсудил с ним атомную проблему. Беседа шла с глазу на глаз. Ряд историков подробно описывают ее, но без указаний источников. Так, Владимир Чиков и Гари Кенрн в своей книге «Охота за атомной бомбой» уделяют ей целых 6 страниц и приводят прямую речь обоих вождей. Тут остается только развести руками.

Летом 1942 г. началось грандиозное германское наступление на Севастополь, немцы захватили значительную часть Кавказа и вышли к Волге у Сталинграда. Тем не менее Сталин не забыл о ядерной проблеме. Осенью 1942 г. он принял у себя на даче в Кунцево группу ученых. Среди них были А. Иоффе, П. Капица и другие.

Датой начала работ по «урановому проекту» в СССР можно считать 20 сентября 1942 г., когда ГКО отдал распоряжение «об организации работ по урану», в котором обязывал «Академию наук СССР (академик Иоффе) возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путем расщепления ядра урана и представить ГКО к 1 апреля 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива».

27 ноября ГКО принимает постановление о добыче урана, в котором указывает Наркомату цветной металлургии:

«а) к 1 мая 1943 года организовать добычу и переработку урановых руд и солей в количестве 4 тонн на Табашарском заводе «В» Главредмета.

б) в 1 квартале 1943 года составить комплексный проект уранового предприятия производительностью 10 тонн солей урана в год»82.

11 февраля 1943 г. Сталин подписал Постановление Совнаркома об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях. Во главе работ был поставлен В.М. Молотов, а заместителем его назначен Л.П. Берия.

15 февраля 1943 г. по решению ГКО и Академии наук СССР была создана специальная Лаборатория № 2 по атомной проблеме, руководителем которой назначили И.В. Курчатова. Курчатову только исполнилось 40 лет, и он был беспартийным. 29 сентября 1943 г. по прямому указанию Сталина Кур чатов был назначен академиком. Любопытно, что до войны Курчатов два раза баллотировался в Академию наук СССР, но оба раза был провален.

Уже 22 марта 1943 г. Курчатов обратился с письмом и ГКО, то есть фактически к Сталину: «Ознакомившись с аме риканскими публикациями по этому вопросу, я смог установить новое направление в решении всей проблемы урана. Пер спективы этого направления необычайно увлекательны».

Далее следовал рассказ о предполагаемой работе. В заключение следовал пассаж: «В связи с этим обращаюсь к Вам с просьбой дать указания Разведывательным Органам выяснить, что сделано в рассматриваемом направлении в Америке^.

Берия выполнил пожелания Курчатова. Тот стал периодически посещать Кремль. Там в здании Арсенала устроили небольшой кабинет, где Курчатов мог спокойно знакомиться с данными, предоставляемыми ему разведкой. В этом ему помогал начальник научно-технической разведки НКВД Леонид Квасников, а затем сменивший его Лев Василевский. «Кабинет был наскоро обставлен мебелью: письменный стол, кресло, настольная лампа, телефонный аппарат. Курчатов проводил в нем долгие ночные часы, изучая материалы разведки. Здесь же он сообщал представителю НТР о своих оценках того, с чем только что ознакомился, и о своих потребностях в дополнительной информации»84.

Курчатов дал высокую оценку представленных ему разведкой материалов. Он писал в письме от 7 марта 1943 г. заместителю Председателя Совнаркома СССР Первухину: «Получение данного материала имеет громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки. Теперь мы имеем важные ориентиры для последующего научного исследования, они дают возможность нам миновать многие, весьма трудоемкие фазы разработки урановой проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения». Курчатов подчеркивал, что «вся совокупность сведений… указывает на техническую возможность решения всей проблемы в значительно более короткий срок, чем это думают наши ученые, не знакомые еще с ходом работ по этой проблеме за границей»85.

Всего наша агентура в Англии и США добыла 286 секретных научных документов и закрытых публикаций по атомной энергии. В своих записках в марте-апреле 1943 г. Курчатов назвал 7 наиболее важных научных центров pi 26 специалистов в США, получение информации от которых имело огромное значение.

Павел Судоплатов в своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950 годы» писал: «В феврале 1944 года состоялось первое совещание руководителей военной разведки и НКВД по атомной проблеме в кабинете Берии на Лубянки. От военных присутствовали Ильичев и Мильштейн, от НКВД - Фитин и Овакимян. Я был официально представлен как руководитель группы «С», координировавший усилия в этой области. С этого времени разведка Наркомата обороны [будущее ГРУ - А.Ш.] регулярно направляла нам всю поступавшую информацию по атомной проблеме».86

В декабре 1944 г. Курчатов и Иоффе обратились к Сталину с просьбой о замене Молотова, формально руководившего атомным проектом, на Берию. Сталин согласился, и с декабря 1944 г. по июль 1953 г. Лаврентий Павлович единолично руководил всеми делами, связанными с атомным оружием. Замечу, что подавляющая часть партийных бонз, включая Хрущева, толком ничего не знали об этих работах.

По сведениям Судоплатова: «В апреле 1945 года Курчатов получил от нас очень ценный материал по характеристикам ядерного взрывного устройства, методе активации атомной бомбы и электромагнитному методу разделения изотопов урана. Этот материал был настолько важен, что уже на следующий день органы разведки получили его оценку.

Курчатов направил Сталину доклад, построенный на основе разведданных, о перспективах использования атомной энергии и необходимости проведения широких мероприятий по созданию атомной бомбы.

Через 12 дней после сборки первой атомной бомбы в Лос-Аламосе мы получили описание ее устройства из Вашингтона и Нью-Йорка. Первая телеграмма поступила в Центр 13 июня, вторая - 4 июля 1945 года»87.

16 июля 1945 г. в 5 час 30 мин по московскому времени в пустыне Нью-Мексико было произведено первое в истории испытание ядерного оружия. Если усреднить оценки американских ученых, тротиловый эквивалент взрыва составил около 10 тыс. т.88.

«Это был такой солнечный восход, - писал корреспондент «Нью-Йорк тайме» У. Лоуренс, единственный журналист, допущенный на испытание, - которого еще не видел мир: огромное зеленое суперсолнце, за какую-то долю секунды поднявшееся на высоту более 3 км и продолжавшее подниматься все выше, пока не коснулось облаков, с поразительной яркостью осветило вокруг себя землю и небо»89.

Видимо, дата испытаний была выбрана не случайно. 17 июля в Берлине открылась знаменитая Потсдамская конференция, в которой участвовали Трумэн и Черчилль. Вечером 17 июля к Черчиллю заехал Стимсон и ознакомил его с сообщением о благополучном испытании атомной бомбы. Он сказал: «Это значит, что опыт в пустыне Нью-Мексико удался. Атомная бомба создана». Британский премьер пришел в восторг. «Стимсон! - воскликнул Черчилль. - Что такое порох? Чепуха! Электричество? Бессмыслица! Атомная бомба - вот второе пришествие Христа!»90.

Западные лидеры решили сообщить о взрыве бомбы Сталину, причем в самом неопределенном виде. «Эту миссию взял на себя Трумэн. После недельных раздумий он 24 июля, после окончания очередного заседания конференции, подошел к Сталину и сказал ему:

На днях наши военные испытали новое оружие. Это совершенно необычный тип бомбы, с колоссальной разрушительной силой! Теперь нам есть чем сломить волю японцев и продолжать сопротивление.

Черчилль, стоявший с нескольких метрах от них, внимательно следил за Сталиным, пытаясь угадать, о чем он спросит Трумэна прежде всего: о мощности бомбы, о ее размерах, о каких-либо технических характеристиках… Но Сталин только вежливо кивнул и сказал:

Благодарю вас, господин президент, за эту приятную новость. Надеюсь, что ваша новая бомба поможет приблизить нашу общую победу»91.

Позже Трумэн напишет, что «русский премьер не проявил особого интереса», а Черчилль: «Я был уверен в том, что он не имел ни малейшего представления о значении сказанного ему»92.

На самом же деле там же, в Потсдаме, Берия подробно рассказал Сталину о взрыве американской бомбы.

6 августа американцы сбросили ядерную бомбу на Хиросиму, а 9 августа - на Нагасаки. В обоих случаях бомбардировка была неожиданной для японцев, что привело к гибели десятков тысяч мирных граждан. Однако реальный ущерб обороноспособности Японии был близок к нулю. Последующие испытания ядерных бомб такого калибра в США и СССР показали, что при самом удачном попадании93 на позиции сухопутных войск из строя мог быть полностью выведен максимум один батальон, а при бомбежке соединения кораблей в открытом море - один корабль. При оперативном маневрировании от удара могли бы уйти все корабли.

Реакцией Сталина на бомбежку Хиросимы и Нагасаки стало решение о реорганизации структуры управления нашим ядерным проектом. Постановлением ГКО от 20 августа 1945 г. был создан Специальный комитет правительства с чрезвычайными полномочиями. Берия как член Политбюро и заместитель председателя ГКО был назначен его председателем, Первухин - заместителем, генерал Махнёв - секретарем.

Перед Спецкомитетом ставились следующие задачи: развитие научно-исследовательских работ по использованию внутриатомной энергии; создание сырьевой базы СССР по добыче урана, а также использование урановых месторождений за пределами Советского Союза94; организация промышленности по переработке урана и производству специального оборудования; строительство атомно-энергетических установок.

Для непосредственного руководства указанными работами при Совнаркоме СССР было создано Первое Главное Управление (ПГУ). Начальником его назначили генерал-полковника Б.Л. Ванникова, освободив его от обязанностей наркома боеприпасов. Первым замом Ванникова стал замнаркома внутренних дел генерал-лейтенант А.П. Завенягин. Другими заместителями Ванникова назначались: заместитель председателя Госплана СССР Н.А. Борисов, заместитель начальника Главного управления контрразведки П.Я. Мешик, бывший замнаркома цветной металлургии П.Я. Антропов и замнаркома химической промышленности А.Г. Касаткин.

Никакие организации, учреждения и лица без особого разрешения ГКО не имели права вмешиваться в административно-хозяйственную и оперативную деятельность ПГУ. Вся отчетность ПГУ отправлялась только Спецкомитету при ГКО, а после упразднения ГКО - Бюро Совмина СССР.

В непосредственном подчинении ПГУ находились важнейшие производственные объекты будущей советской атомной промышленности: завод № 48, производивший горнорудное и химико-технологическое оборудование для уранодобывающих предприятий; завод № 12, производивший металлический уран, а также строительство: комбината № б для добычи и переработки в концентрат урановой руды; комбината № 817 (п/ я Челябинск-40) для получения радиохимическим методом плутония-239; комбината №813 (п/я Свердловск-44) для обогащения урана 235 газодиффузным методом; завода № 412 (п/я Свердловск-45) для обогащения урана-235 методом электромагнитного разделения изотопов.

Ведущими научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими организация ПГУ были: Лаборатории № 1 и № 2, филиал Лаборатории № 2 (впоследствии КБ-11) и Лаборатория № 3. Из НКВД в ПГУ передали головной технологический институт атомной промышленности НИИ-9, из Министерства химической промышленности - НИИ-13 и НИИ-26. Проектные работы велись в ГСПИ-11 и ГСПИ-12 (Московская Проектная контора),

8 апреля 1946 г. вышло Постановление Совмина СССР № 806-327, которым на базе филиала лаборатории № 2 организовывалось КБ-11 (п/я Арзамас-16) во главе с П.М. Зерновым и Ю.Б. Харитоном. Задачей КБ-11 ставилось создание «изделия», то есть ядерной бомбы.

На границе Мордовской АССР и Горьковской области, в поселки Саров, было решено создать ядерный центр. Здесь находился завод № 550 бывшего Наркомата боеприпасов, в 1946 г. перешедший в ведение Наркомата сельхозмашиностроения. 21 июня 1946 г. вышло Постановление Совмина СССР № 1286-525сс «О плане развертывания работ КБ-11 при Лаборатории № 2 АН СССР». Завод № 550 передавался в подчинение Стройуправления МВД СССР.

С начала 1946 г. и до 1990-х годов не только ядерный центр КБ-11 (с 1 января 1967 г. ВНИИЭФ), но и вся жилая зона объекта были жестко закрыты от внешнего мира. Поселок Саров был стерт со всех карт СССР и исключен из всех учетных материалов.

Коллектив КБ-11 должен был разработать ядерную бомбу в двух вариантах: в плутониевом с использованием сферического обжатия (РДС-1) и в урановом-235 с пушечным сближением (РДС-2). Плутониевую бомбу планировалось представить на испытания до 1 января 1948 г., а урановую - до 1 июня 1948 г. Но в феврале 1948 г. сроки изготовления и испытания ядерных бомб перенесли на март-декабрь 1949 г. Оба варианта разрабатывались параллельно, но изготовление уранового заряда по ряду объективных и субъективных причин проходило с опозданием на полтора года.

Плутоний предполагалось получить в промышленном реакторе на комбинате № 817 с последующей радиохимической переработкой. Для получения высокообогащенного урана-235 методом диффузной селекции изотопов нужно было освоить новый вид машиностроительного производства - атомное машиностроение, отличавшееся очень сложными приборами, изделиями и установками, ранее никогда в народном хозяйстве СССР не применявшимися.

За год работы промышленного реактора, к июлю 1949 г. на комбинате № 817 было получено достаточно урана, чтобы Изготовить первое «изделие» - РДС-195.

«27 июля 1949 г. на Комбинате состоялось совещание, в котором приняли участие И.В. Курчатов, Б.Л. Ванников, А.П. Завенягин, Б.Г. Музруков, Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович, Д.А. Франк-Коменецкий и Г.Н. Флеров. Было принято решение об окончательной массе плутониевого заряда. Чтобы зря не рисковать, массу заряда рассчитали по аналогии с первой испытанной американской атомной бомбой, то есть 6,2 кг.

5 августа 1949 г. на заводе «В» были изготовлены две полусферы из металлического плутония для РДС-1 методом горячего прессования. Технология еще отрабатывалась, и полной гарантии того, что при этой операции не возникнет самопроизвольной цепной ядерной реакции, у исполнителей не было. В тот же день была произведена приемка ядерного заряда96. Акт об этом подписали Ю.Б. Харитон, А.А. Бочвар и В.Г. Кузнецов. 8 августа 1949 г. детали из плутония специальным поездом были направлены в Саров в КБ-11. Здесь в ночь с 10 на 11 августа была проведена контрольная сборка изделия. Проведенные измерения подтвердили соответствие РДС-1 техническим требованиям и пригодность его для полигонного испытания.

Автоматические взрыватели и высоковольтные установки для РДС-1 были изготовлены НИИ-504 (МСХМ) и НИИ-6. Данные устройства обеспечивали одновременность подрыва плутониевого заряда с точностью до миллионных долей секунды. В отработке отдельных узлов конструкции принимали участие ГСКБ-47 (МСХМ), ЦКБ-326 (Минсвязи) и КБ завода № 88 (Минвооружения)»97.

Подготовка к испытаниям РДС-1 началась за 3 года до завершения разработки бомбы. Началось строительство специального полигона, место для которого выбрали в прииртышс-кой степи, в 170 км к западу от Семипалатинска. Строительство велось инженерными войсками Министерства Вооруженных Сил. В центре опытного поля смонтировали металлическую решетчатую башню высотой 37,5 м. На ней должен был разместиться испытываемый ядерный заряд. На полигоне установили 1300 различных приборов для физических измерений, 9700 индикаторов различного типа для исследования проникающего излучения.

26 августа 1949 г. на полигон прибыл сам Берия. Там уже находились в полной боевой готовности две бомбы (боевая и резервная).

В 7 часов утра 29 августа казахская степь озарилась ослепительным светом. Как и в Нью-Мексико, на мгновенье «засияли тысячи солнц».

На следующий день Берия в Кремле вручил доклад об испытаниях Сталину. Там говорилось: «1. Точно в назначенный момент взрыва в месте установки атомной бомбы (на 30 м стальной башне в центре полигона) произошла вспышка атомного взрыва, во много раз превосходящая по своей яркости яркость Солнца.

В течение 3-4 секунд вспышка приняла форму полушария, увеличившегося до размеров 400-500 м по диаметру.

2. Одновременно со световой вспышкой образовалось взрывное облако, достигшее в течение 2-3 минут высоты нескольких километров и прорвавшееся затем в обычные дождевые облака, которые покрывали в момент испытаний небо.

3. Вслед за вспышкой взрыва возникла огромной силы ударная волна атомного взрыва.

Зарево взрыва было видно, а грохот ударной волны слышен наблюдателями и очевидцами, находившимися от места взрыва на расстоянии 60-70 км».

В сухих строчках официального доклада прорывается чувство удовлетворения и гордости за проделанную работу. На полигоне в момент испытания царило всеобщее ликование. Берия расцеловался с Курчатовым и Харитоном. Через 20 минут после взрыва в эпицентр было направлено два танка, оборудованных свинцовой защитой, для проведения оценки результатов. Вероятно, особой необходимости в этом рейде, сопряженном со смертельным риском, не было - ведь на полигоне было установлено 1300 различных приборов для физических измерений и 9700 индикаторов различного типа для исследования параметров проникающих излучений, но приборы приборами… Картина разрушений была ужасающей. На месте центральной башни зияла воронка диаметром 3 м и глубиной 1,5 м. Гражданские здания, расположенные в 50 м от центра поля, были полностью разрушены, железнодорожный мост был сорван с опор и отброшен в сторону. Из 1538 подопытных животных (собак, овец, коз, свиней, кроликов, крыс) в результате взрыва погибло 3459S.

Любопытно, что из публикации в публикацию кочуют сведения о неких расстрельных списках, которые Берия готовил на случай неудачи с испытанием ядерной бомбы. Так, Станислав Пестов пишет: «Даже славные представители НКВД усвоили, что в среднем из двадцати испытаний одно (а могло быть и первое) должно закончиться «хлопком», поэтому в «органах» заранее готовились документы, обвинявшие ученых, конструкторов, производственников в саботаже, диверсиях и вредительстве. Были составлены и списки «врагов народа», где Лаврентий Павлович самолично сделал милые его сердцу заметки- «расстрелять», «посадить», «выслать» и т.д.»99.

Далее Пестов ссылается на профессора В. Френкеля: «После успешных испытаний встал вопрос о наградах ученым. Этим тоже ведал Берия. Рассматривалась кандидатура одного из участников работ. Ему предлагали присвоить звание Героя Социалистического труда. У Берия эта кандидатура поддержки не получила. Обращаясь к своему помощнику, он спросил: «Посмотри, что там ему было записано в случае неудачи? Расстрел?» - «Нет, товарищ Берия, не расстрел». - «Ну, раз не расстрел, то и ордена Ленина ему хватит».10°.

Увы, никаких расстрельных списков до сих пор не найдено. Мало того, ни один из ученых и инженеров, работавших над атомным проектом, репрессирован не был. Зато наград было более чем достаточно. 29 октября 1949 г. Сталин, как Председатель Совмина, подписал «совершенно секретное» постановление, в соответствии с которыми Сталинскими премиями I и II степени и денежными премиями награждалось около 300 ученых и инженеров, принимавших участие в разработке бомбы, создании атомной промышленности и проведении испытания. На основании этого постановления Совмина и ходатайств, подготовленных Спецкомитетом, Верховный Совет СССР издал указ, также имевший гриф «совершенно секретно», по которому звание Героя Соцтруда присваивалось 33 участникам атомного проекта, в том числе Курчатову, Ха-ритону, Ванникову, Завенягину; 260 человек награждались орденом Ленина, 496 - орденом Трудового Красного Знамени, 52 человека получили орден «Знак Почета».

Любопытно, что сей указ был рассекречен лишь в начале 1990-х годов.

Курчатову построили дачу в Крыму. Кстати, еще до взрыва бомбы для Курчатова на территории Лаборатории № 2 был построен двухэтажный каменный особняк. В 1970-е годы автор сам там побывал на экскурсии. Там нет излишеств, но удобства соответствовали удобствам главы государства, естественно, по меркам 40-х годов.

Тот же Ю.Б. Харитон был премирован 1 миллионом рублей и автомобилем ЗИС-110. Ему за государственный счет построили особняк и дачу. В те времена все сдавалось «под ключ» - с мебелью, шторами, различным инвентарем и т.д.

А вот Лаврентий Павлович за взрыв ядерной бомбы ничего не получил! Алексей Топтыгин по сему поводу писал: «Расценивать это можно по-разному: надвигающейся опалой, недовольством вождя. Впрочем вероятно и такое предположение - Сталин этим жестом как бы уравнивал Берию с собой, давая понять, что на таком уровне власти обычные почести немного стоят»101.

В 1950 г. на заводе КБ-11 была изготовлена первая серия ядерных бомб. Однако в авиационные части бомбы не поступили, а содержались в разобранном виде в специальных хранилищах.

Ядерная бомба на высокообогащенном уране-235 была испытана на Семипалатинском полигоне в 1951 г. Она была почти в два раза легче первой (плутониевой) бомбы, но в два раза мощнее.

С начала 1990-х годов в наших СМИ идет спор, насколько велик вклад советских ученых в создание ядерного оружия, о том, что они попросту «передрали» американские бомбы. Ответ, по моему мнению, очевиден. Объем работ, проделанных в СССР в рамках атомного проекта, огромен. Соответственно, советские ученые приложили титанические усилия для этого. Огромен и личный вклад Берии по руководству проектом. Бомба была бы создана в СССР и без данных разведки. Другой вопрос, что разведка сэкономила стране несколько месяцев и десятки миллионов рублей.

Летом 1945 г. ученые-атомщики в США заговорили о возможности создания термоядерного оружия. Часть физиков в Лос-Аламосе, в том числе Э. Ферми, переключились на исследование этой проблемы. В сентябре 1945 г. агентам НКВД удалось добыть изложение лекций, прочитанных Ферми специалистам Лос-Аламоса. Они содержали важные исходные идеи о первоначальном варианте термоядерной бомбы, так называемом «классическом супере». Более обстоятельная информация была получена в марте 1948 г. Она отражала более высокий уровень разработки этой проблемы, в частности, содержала интересный намек на возможность образования трития из лития, облученного нейронами в ходе термоядерной реакции в заряде водородной бомбы.

В 1947 г. советская разведка получила документы, где говорилось о литии как о компоненте термоядерного горючего.

В марте 1948 г. от физика Фукса, работавшего на советскую разведку, были получены материалы с описанием двухступенчатой конструкции заряда термоядерной бомбы, работающей на принципе радиационной инплозии. Был описан принцип работы инициирующего отсека системы и приведены экспериментальные и теоретические данные, относящиеся к обоснованию работоспособности проекта. 20 апреля 1948 г. эта информация была направлена Сталину, Молотову и Берия.

Результатом обсуждения вопроса о возможности создания водородной бомбы стало Постановление Совмина № 1989- 773 «О дополнении плана работ КБ-11». Оно, в частности, обязывало КБ-11 выполнить в срок до 1 июня 1949 г. с участием Физического института АН СССР теоретические исследования по вопросам инициирования и горения дейтрия и смеси дейтрия и трития.

КБ-11 справилось с поставленной задачей и создало отечественную водородную бомбу. Берия назначил ее испытания на 12 августа 1953 г. Но после ареста (или убийства?) Берии наши атомщики остались без руководства. Раньше над ними стояли только Берия и Сталин, а партийные бонзы пребывали в основном в приятном неведении. Я.К. Голованов писал: «На всех ответственных испытаниях Лаврентий Павлович, как правило, присутствовал, а тут нужно было произвести первый взрыв только что созданной водородной бомбы, а начальника нет и никаких указаний на сей счет не поступает. Все, однако, понимали, что предстоящее испытание - акт не только научно-технический, но и политический и проявлять самодеятельность здесь нельзя. Малышев и Курчатов полетели в Москву.

Когда Маленков услышал от них о готовящемся испытании, он был крайне удивлен: ни о какой водородной бомбе первый человек в государстве ничего не знал. Георгий Максимилианович звонил Молотову, Ворошилову, Кагановичу, но и они тоже толком ничего не знали, так, «слышали краем уха». Да и не до бомбы было остальным: события куда более важные сотрясали верхние этажи власти. Маленкову надо было решать, что же делать - ему спрашивать было уже не у кого. После небольшого совещания разрешение на испытание было получено»102.

Еще до взрыва водородной бомбы на июльском (1953 г.) пленуме ЦК КПСС Г.М. Маленков в своем докладе, «разоблачая» Берию, сказал, что он -де руководил «атомным проектом обособленно и стал действовать, игнорируя правительство». Вот тут-то Георгий Максимилианович поставил точку над «i» в вопросе, кто создал ядерный щит империи.

Ровно 75 лет назад председатель Государственного комитета обороны СССР Иосиф Сталин подписал решение о создании атомной бомбы.

Несмотря на то, что глубокие научные исследования по урану начались в 1942 году, безумно обогатившиеся в ходе Второй мировой войны США опережали СССР технологически.

​Преодолеть этот разрыв было очень сложно: страна находилась в условиях тяжелейшей войны с нацистской Германией.

Взрыв однофазной ядерной бомбы мощностью 23 кт. Полигон в Неваде (1953 год)

На Потсдамской конференции, начавшейся 17 июля 1945 года, 33-й президент США Гарри Трумэн заявил Сталину, что США воздали оружие неслыханной мощности: днем ранее в штате Нью-Мексико (США) американцы провели испытание плутониевой бомбы, получившей название «Штучка».

Сталин отреагировал на заявление Трумэна настолько спокойно, что западные лидеры подумали, что глава СССР просто не понял, о чем идет речь. Позднее заместитель Верховного Главнокомандующего ВС СССР Георгий Жуков подробно опишет этот эпизод.

«После заседания глав правительств Г. Трумэн сообщил И. В. Сталину о наличии у США бомбы необычайно большой силы, не назвав ее атомным оружием. В момент этой информации, как потом писали за рубежом, У. Черчилль впился глазами в лицо Сталина, наблюдая за его реакцией.

Но тот ничем не выдал своих чувств, сделав вид, будто ничего не нашел в словах Г. Трумэна. Как Черчилль, так им многие другие англо-американские авторы считали впоследствии, что, вероятно, И. В. Сталин действительно не понял значения сделанного ему сообщения».

Сталин все отлично понял! Известно, что после разговора с Трумэном Сталин во время перерыва конференции попросил своего помощника передать научному руководителю атомного проекта СССР Игорю Курчатову, чтобы он ускорил работу над урановым проектом.

Иосиф Сталин

Верховный Главнокомандующий СССР скрыл свои подлинные чувства как минимум по двум причинам. Во-первых, потому что это был открытый шантаж Трумэна по отношению к Советскому государству и проверка Сталина на психологическую прочность. Глава СССР еще раз получил доказательство того, что в отличие от Франклина Рузвельта Трумэн собирается разговаривать с СССР исключительно на языке силы.

Во-вторых, необходимо было сохранить режим секретности. Нельзя было допустить, чтобы вчерашние союзники по антигитлеровской коалиции заподозрили, что Сталин получает из Великобритании и США самые свежие разведданные о ядерных исследованиях двух государств.

Наиболее ценные разведывательные сведения СССР получал от немецкого физика-ядерщика Клауса Фукса, уехавшего в Англию в 1933 году, когда Гитлер пришел к власти. В 1943 году Фукса направили в Лос-Аламос (США) в научную лабораторию, в которой занимались разработкой атомной бомбы.

Другим важным источником информации был офицер британской разведки Джон Кернкросс, завербованный в середине 1930-х годов. Из США секретные документы поступали от физика-ядерщика Бруно Понтекорво.

Игорь Васильевич Курчатов в Радиевом институте, ок. 1930 года

Нередко можно столкнуться с утверждением, что ядерный проект СССР полностью повторял американский, поскольку советская разведка просто-напросто украла все необходимые сведения. В основе такого утверждения лежит либо полное непонимание того, насколько масштабен ядерный проект, либо банальное желание очернить советские достижения.

Даже обладая исчерпывающими разведданными, невозможно создать атомную бомбу без создания урановой промышленности, без успешного решения огромного количества научно-теоретических, экспериментальных и инженерных вопросов.

Разведка помогла максимально ускорить процесс реализации атомного проекта. Благодаря полученным сведениям удалось исключить ложные пути реализации проекта, увеличив шансы того, что первое испытание атомной бомбы будет успешным.

По словам Героя РФ разведчика Владимира Барковского: «Атомную бомбу сделала не разведка, а специалисты, опирающиеся на научно-технический и экономический потенциал страны.

Все советские люди должны поклониться И. В. Курчатову и его сподвижникам за то, что они в невероятно тяжелых, по сравнению с США, условиях сумели в сжатые сроки создать атомное оружие, чем предотвратили непредсказуемое развитие событий, могущее принять критический, даже роковой характер для нашей страны.

Разведка действительно сыграла немаловажную роль в создании советского атомного оружия, но противопоставлять друг другу ученых и разведчиков не следует».

Водородная бомба АН602 «Царь-бомба»

Высокая вероятность критического и рокового развития событий действительно существовала. В СССР знали, что объемы производства урана-235 и плутония-236 позволяли США создавать по восемь атомных бомб в год. У советского руководства не было никаких иллюзий, для кого предназначался весь этот арсенал. США уже использовали атомные удары против мирного населения Хиросимы и Нагасаки.

Военный паритет был нарушен. Вполне вероятно, что США нанесли бы новые атомные удары, чтобы ликвидировать единственного конкурента на пути к мировому господству. Как видно из планов нападения на СССР, сомнения у Вашингтона возникали только относительно количества атомных бомб, необходимых для полного уничтожения промышленного потенциала СССР и деморализации Красной армии - сильнейшей армии в мире после окончания Великой Отечественной войны.

Например, первый план нападения на Россию, получивший название «Тоталити», появился у вчерашних союзников по антигитлеровской коалиции уже в ноябре 1945 года.

В рамках этого плана предполагалось уничтожение 20 важных советских городов с помощью обычных и атомных бомб. Военное руководство США считало, что в результате такой бомбардировки должны погибнуть не менее 10 млн советских граждан.

Андрей Дмитриевич Сахаров. 1989

В середине 1948 года появился новый план нападения на СССР - «Чариотир». В этом плане американские военные настаивали на уничтожении уже 70 городов с помощью 133 атомных бомб, причем восемь их них пришлись бы на Москву, а семь - на Ленинград. В последующие два года войны предполагалось сбросить еще 200 атомных и 250 тыс. тонн обычных бомб.

План нападения «Оффтэкл», разработанный в октябре 1949 года, предусматривал уничтожение уже 104 советских городов 220 атомными бомбами, причем в резерве, на всякий случай, находилось 72 атомные бомбы.

Когда в августе 1949 года в СССР прошло испытание первой атомной бомбы, в Вашингтоне был срочно разработан план «Дропшот», который предусматривал начало коалиционной войны против СССР с 1 января 1957 года.

В будущей войне против России должны были участвовать до 20 млн солдат из стран НАТО и ряда других государств Европы и Азии. Однако штабные учения показали, что США не смогут достигнуть намеченных целей. В 1950 году вопрос о превентивной ядерной войне с СССР был официально снят.

Атомный проект СССР был подвигом всего народа, несколько лет назад спасшего мир от фашизма. На этот раз Советский Союз спас мир от новой атомной агрессии со стороны США. С создания ядерного, а потом и ракетно-ядерного щита началась история соревнования советской и американской ядерных доктрин.

Воронка от взрыва атомной бомбы на Тоцком полигоне

Александр Вансю