Суть научной проблемы. Общие проблемы истории науки Какие научные проблемы встают перед учеными занимающимися

История науки – закономерности возникновения и развития научных знаний, проф.научных сообществ и соц.условий существования науки

Вплоть до XIX в. проблема истории науки не была предметом специального рассмотрения, и только в трудах первых позитивистов появляются попытки анализа генезиса науки и ее истории, создается историография науки.

Специфика подхода к возникновению науки в позитивизме выражена Г. Спенсером (1820-1903) в работе "Происхождение науки". Утверждая, что обыденное знание и научное по своей природе тождественны, он заявляет о неправомерности постановки вопроса о возникновении науки, которая, по его мнению, возникает вместе с появлением человеческого общества. Научный метод понимается им как естественный, изначально присущий человеку способ видения мира, неизменяемый в различные эпохи. Развитие знания происходит только путем расширения нашего опыта. Спенсером отвергалось то, что мышлению присущи философские моменты. Именно это положение позитивистской историографии явилось предметом резкой критики историками науки других направлений.

Хотя разработка истории науки началась в XIX в., но признание истории науки как специальной научной дисциплины произошла только в 1892 г., когда во Франции была создана первая кафедра истории науки.

Первые программы историко-научных исследований можно охарактеризовать следующим образом:

Первоначально решалась задача хронологической систематизации успехов в какой-либо области науки;

Делался упор на описание механизма прогрессивного развития научных идей и проблем;

Определялась творческая лаборатория ученого, социокультурный и мировоззренческий контекст творчества.

1. Значение истории вообще и истории науки в частности:

Без истории непонятно сегодняшнее состояние науки. Прошлое – ключ к настоящему. Например, многие слова и ходы мысли – от античной науки и языка: «логии», «сущность» («усия»); идеал математического доказательства, традиции научных диспутов – от средневековой схоластики

Многие вещи переоткрываются заново. Знание истории – эвристично, будит мысль. Пример: диагностика по пульсу и радужке,

Обеспечение преемственности культуры и научных поколений

2. Виды истории науки:

Дисциплинарная история науки. Самый развитый отдел. История различных наук

Парадигмальная. Смена типов научной рациональности и идеалов научности. Смена образов науки и научной деятельности. Этим и будем в основном заниматься. (Уровни: эмпирический, теоретический)

Биографическая. Биографии ученых, воспоминания – полезна как механизм научных открытий

Историографическая. История самих историй и концепций науки – т.е. попыток ее осмысления (Вернадский, Александр Койре Ричард Нидхем)

В. И. Вернадский (1863-1945) предложил идею рассмотрения истории науки как становления и развития научного мировоззрения.

В настоящее время сосуществуют (несмотря на то, что возникли в разное время) три модели исторической реконструкции науки, которые зависят от самого взгляда на науку:

1) история науки как кумулятивный, поступательный, прогрессивный процесс;

2) история науки как развитие через научные революции;

3) история науки как совокупность индивидуальных, частных ситуаций (кейс стадис).

Смысл кумулятивистской модели состоит в том, что каждый последующий шаг в науке может быть сделан, лишь опираясь на предыдущие достижения; новое знание совершеннее старого, оно полнее и адекватнее отражает действительность; предшествующее развитие науки - предыстория, подготовка ее современного состояния; все, что было отвергнуто современной наукой, считается ошибочным, относится к заблуждениям.

Встает вопрос, как интерпретировать скачки в познании, революции, то есть акты прерывности? Австрийский физик и философ конца XIX - начала XX в. Э. Мах (1838-1916) считал, что естествоиспытатель должен уметь увидеть в явлениях природы единообразие, представить новые факты так, чтобы подвести их под уже известные законы. На этой же позиции стоял П. Дюгем (1861-1916): задачу он видел в том, чтобы обосновать скачки из предшествующего развития знания. Например, он показал значение развития средневекового знания для становления науки Нового времени.

Дюгем писал: "В генезисе научной доктрины нет абсолютного начала; как бы далеко в прошлое ни прослеживали цепочку мыслей, которые подготовляли, подсказывали, предвещали эту доктрину, всегда в конечном итоге приходят к мнениям, которые в свою очередь были подготовлены, подсказаны, предвещены; и если прекращают это прослеживание следующих друг за другом идей, то не потому, что нашли начальное звено, а потому, что цепочка исчезает и погружается в глубины бездонного прошлого" .

Вторая модель понимает историю развития науки через научные революции. Но в этой модели тоже есть разные подходы. Первый – эволюционистский, близкий кумулятивистскому : наука развивается по неким эволюционным законам. Второй- постпозитивистский (вторая половина XX в.), его представители утверждают, что научная революция приводит к фундаментальной ломке старой теории, или парадигмы, или научно-исследовательской программы, которые принципиально не сводимы к предшествующим теориям, парадигмам, исследовательским программам. Так, Т. Кун, например, считал, что в ходе научной революции возникает новая теория, уже завершенная и вполне оформленная, в то время как И. Лакатос утверждал, что победившая в результате научной революции научно-исследовательская программа должна развиваться, совершенствоваться до "пункта насыщения", после чего начинается ее регресс. При этом существует возможность определять проблемы, подлежащие обсуждению, предвидеть аномалии.

Во 2 семестре – к этому вернемся

Третья модель реконструкции науки, которая зарождается в историографии науки, получила название кейс-стадис (case-studies ) - ситуационных исследований. "Кейс-стадис - это как бы перекресток всех возможных анализов науки, сформулированных в одной точке с целью обрисовать, реконструировать одно событие из истории науки в его цельности, уникальности и невоспроизводимости" .

Научное открытие здесь изображается как историческое событие, которое рассматривается в соотнесении со всем контекстом - другими научными гипотезами, теориями, социокультурными, психологическими обстоятельствами, при которых он был получен. Критики говорят, что при этом в ходе ситуационного исследования чаще всего создается фрагментарная историческая картина.

Если прибегнуть к графической модели истории науки, то традиционная кумулятивная историография науки может быть представлена прямой однонаправленной линией, в то время как историческая реконструкция на базе кейс-стадис будет представлять собой нечто вроде плоскости с возвышающимися на ней холмами и пиками, которые изображают события большей и меньшей значимости. Между событиями (а ими могут быть и конкурирующие теории) устанавливаются диалогические отношения, что на графической модели можно показать как линии, соединяющие различные холмы и пики.

Диалектика истории и теории науки: Тезис: история – ключ к современному пониманию научной ситуации. Контртезис: история всегда отслеживается сквозь призму каких-то теоретических установок («очки на глазах исследователя»)

Лекция 4

3. Методологические проблемы истории науки.

3.1. Проблема объективности историко-научных исследований.

Долгое время считалось, что мы все точнее и глубже познаем историю, но этот взгляд изменился в 20 веке:

Радикальные разрывы в картинах прошлого, в нашем собственном понимании. Мы сегодня видим Средневековье и даже 19 век не так, как еще 25 лет назад.

Одно и то же по-разному видится из разных национальных и культурных традиций.

Вывод: история науки в существенной степени зависит от субъективных предпосылок и установок исследователей. В итоге- борьба объективизма и субъективизма в истории науки.

Тезисы субъективизма:

а) истории нет как таковой, мы пишем субъективно историю. Остались лишь артефакты, нуждающиеся в нашей интерпретации. Произвол датировки.

б) Предрассудки в интерпретации: исторические (смотрим на другую эпоху сквозь призму своей; национальные (европеец не воспринимает восточную науку); идеологические (коммунистическая и демократическая история)

Контраргументы субъективистам:

Тексты – не бесконечно интерпретируемы. Объективная информация

Тексты с повествованием об эпохе, мемуары

Материальная культура – достаточно надежный материал для объективных реконструкций. Технические приборы и средства

Наличие реликтов в рамках развитых систем (обычаи, мифы). Глубина исторической памяти (старые знания, напр. золотое сечение)

Онтогенез повторяет филогенез (Пиаже. Психогенез знаний и его историческое значение)

Иные онтологические схемы

Методы минимизации субъективизма:

Научные методы датировки

Наращивание фактуальной базы и ее проверка

Развитые актуалистические (?) методы

Критическая рефлексия относительно собственных предрассудков

Диалог с альтернативными позициями и интерпретациями

Синтетичность позиции и полифакторность

Воздержание от аксиологических суждений

3.2.Соотношение эмпирической и теоретической истории науки

Эмпирическая история – событийная канва фактов и открытий. Проблема: дурная бесконечность. Хаос фактов.

Теоретическая история – вскрытие движущих сил в истории; реконструкция типов ментальности, «образов науки». Узловые пункты развития, его необходимые моменты. Проблема: Угроза субъективизма и насилия над фактами: логика домысливания

Идеал – взаимокорректировка эмпирической и теоретической истории науки. Факты шлифуют теор.схемы, а схемы отбирают факты и упорядочивают картину

Возвращаясь к соотношению истории и теории науки, можно сделать вывод, что они неразрывно взаимосвязаны: тот или иной подход к теории науки влияет на интерпретацию ее истории и наоборот, какие-то исторические факты меняют взгляд на саму науку.

Проблема «европоцентризма»

Историк науки Эдгар Цильзель (1891- 1944) считал, что научный подход к миру - довольно позднее достижение в истории человечества, и для него нужны были особые предпосылки:

Перемещение центра культурной жизни в города. Наука, будучи светской и невоенной по духу, не могла развиваться среди духовенства и рыцарства, она могла развиваться только среди горожан.

Технологический прогресс. Уже в конце средневековья в производстве и военном деле стали использоваться машины. Это, с одной стороны, ставило задачи для механиков и химиков, а с другой - способствовало развитию каузального мышления и в целом ослабляло магическое мышление.

Развитие индивидуальности, разрушение оков традиционализма и слепой веры в авторитеты.

Примат экономической рациональности вместо традиции и привычки, которая способствует развитию рациональных научных методов, основанных на вычислениях и расчетах.

Как видим, аргументы Цильзеля говорят примерно о той же социальной атмосфере, которая, с точки зрения историков античности, способствовала развитию науки в Древней Греции.

Однако Джозеф Нидам, известный, прежде всего, своими глубокими исследованиями науки древнего и средневекового Китая, считает совершенно недопустимой точку зрения, согласно которой мировая цивилизация обязана рождением науки исключительно Западной Европе.

Нидам предостерегает против недооценки великих цивилизаций Востока, хотя не отрицает факта научной революции XVI - XVII вв., происшедшей в Западной Европе. Он просто иначе ставит вопрос о возникновении современной науки, и вопрос вновь выглядит парадоксальным. Нидам пишет: «Изучение великих цивилизаций, в которых не развились стихийно современная наука и техника, ставит проблему причинного объяснения того, каким способом современная наука возникла на европейской окраине старого мира, причем поднимает эту проблему в самой острой форме . В самом деле, чем большими оказываются достижения древних и средневековых цивилизаций, тем менее приятной становится сама проблема».

Александр Койре напоминал о важнейшей роли арабского мира в том, что бесценное наследие античного мира было усвоено и передано далее Западной Европе.

«...Именно арабы явились учителями и воспитателями латинского Запада... - говорил Койре. - Ибо если первые переводы греческих философских и научных трудов на латинский язык были осуществлены не непосредственно с греческого, а с их арабских версий, то это произошло не только потому, что на Западе не было больше уже - или еще - людей, знающих древнегреческий язык, но и еще (а быть может, особенно) потому, что не было никого, способного понять такие трудные книги, как «Физика» или «Метафизика» Аристотеля или «Альмагест» Птолемея, так что без помощи Фараби, Авиценны или Аверроэса латиняне никогда к такому пониманию и не пришли бы. Для того чтобы понять Аристотеля и Платона, недостаточно - как ошибочно часто полагают классические филологи - знать древнегреческий, надо знать еще и философию. Латинская же языческая античность не знала философии».

Можно со всей основательностью сделать вывод , что ни один географический регион, ни один конкретный народ не может претендовать на исключительную роль в зарождении науки.

Предварительные установки в понимании истории науки:

1. Парадигмальная история науки. Логика и ключевые этапы. Многообразие форм проявления науки.

2. Принципиальная незавершенность истории науки вообще и парадигмальности в частности. Неустранимая субъективность.

3. Прерывистость науки, радикальная смена образов

4. Неприемлемость европоцентризма в истории вообще и в истории науки в частности.

5. Включенность науки в общую интеллектуальную жизнь и культурный контекст эпохи.

Зачем ученые пишут статьи? Как метко выразила суть проблемы студентка биологического факультета МГУ, зарплата нужна российскому ученому, «чтобы купить корм коту и пакеты для мусора», благо, ее размер это сделать позволяет. К сожалению, на большее, а уж тем более на приобретение реактивов и необходимого оборудования для лабораторий, которое имеет высокую стоимость и в основном привозится из-за границ, ее зачастую не хватает, поэтому живут и работают ученые на деньги грантов. Впрочем, и в развитых странах постоянную позицию имеют только профессора, а исследования ведутся на средства с грантов, получаемых на конкурсной основе.

Чтобы стать обладателем гранта, надо доказать экспертной комиссии, что вы способны выполнить поставленную научную задачу и сделать значимую и важную научную разработку. Важнейшим критерием при распределении грантов на научные исследования является публикационная активность группы, претендующей на получение средств.

«В науке работает правило “publish or perish” - печатайся или умри»

Опубликованная статья - мерило вашей зрелости и профессионализма как ученого. Она показывает, что вы можете поставить и решить нетривиальную научную проблему. Поскольку научная статья - это публикация новых результатов, она также отражает способность находить новые вопросы и/или нестандартные пути решения уже существующих. Еще об одной причине рассказать миру о проделанной работе упомянул ведущий круглого стола Михаил Гельфанд: «Какие бы вы великие ни были, если вы про это никому не расскажете, про это никто и не узнает». И смысл данной фразы не сводится к известной поговорке «сам себя не похвалишь - никто не похвалит», а заключается в том, что для других ученых и специалистов R&D ваши находки могут иметь большую ценность и повлиять на их исследования, но если их не публиковать, научное сообщество вовремя не узнает о значимом открытии.

Можно сказать, что в науке работает правило «publish or perish» - «печатайся или умри». Очевидно, публикация статей в уважаемых научных журналах - не просто эффективное средство создания хорошего имиджа ученого, а неотъемлемая составляющая его деятельности, играющая исключительную роль в его карьере. Но при написании и публикации первой статьи молодые ученые испытывают серьезные затруднения, часто психологического характера: страх, неуверенность или, как это еще называют, «паралич перфекциониста», порождаемые отсутствием опыта и незнанием тонкостей, связанных с процессом публикации. Как перестать паниковать и написать первую статью - на этот и многие другие вопросы отвечали эксперты-участники круглого стола на зимней школе «Биотехнологии будущего»: Михаил Гельфанд, Георгий Базыкин, Светлана Боринская, Максим Имакаев, Александр Панчин, Ирена Артамонова, Илназ Климовская.

Как написать?

Принимаясь за статью, молодой ученый может долго пребывать в состоянии растерянности, не зная, с чего начать. Путь решения проблемы «чистого листа» у каждого свой: один в первую очередь пишет аннотацию (краткое резюме), другой - «Материалы и методы», третий начинает с выводов, кто-то готовит иллюстрации и таблицы, отображающие результаты работы, и формирует тем самым каркас, вокруг которого будет строиться повествование. Порядок на этом этапе не принципиален: все неоднократно придется переделывать. Какие разделы в каком порядке лучше писать, что следует включать в каждый из них, подробно разбирается в курсе «Writing in Sciences» Стэнфордского университета, а также в статьях «Clinical Chemistry Guide to Scientific Writing» и «Essentials of Writing Biomedical Research Papers» . Но есть несколько важных моментов, которые не стоит упускать из виду

Аннотация (abstract) часто пишется раньше других разделов. Аннотации становятся абзацем в заявке на гранты, их требуют для регистрации на конференции и т.п. Это происходит задолго до появления финальная версии научной работы и собственно статьи, которая подведет все итоги и обобщит. Это нормально: постановка проблемы становится ясна намного раньше, чем бывает сформулировано ее решение и перепроверены все доказательства. Чтобы ваша работа была доступна для поиска и качественно индексировалась поисковыми движками, ваш abstract должен содержать все релевантные ключевые слова (теги). Научные статьи все чаще печатают в интернет-изданиях, не имеющих бумажной версии, а свежие работы, как правило, ищут по ключевым терминам, поэтому включение релевантных тегов в название статьи и аннотацию крайне важно. Чем чаще вашу работу будут находить, тем большую известность приобретут ваши идеи и находки, тем чаще на нее будут ссылаться, таким образом повышая ваш индекс цитируемости. Если вы не являетесь ученым с мировым именем, то просто для того, чтобы вашу работу элементарно заметили, стройте резюме так, чтобы именно ваша статья выдавалась в ответ на поисковые запросы того читателя, которого вы хотите привлечь, и чтобы ее можно было найти по списку тегов, на которые можно подписаться. Кажется, что это трудно, но такое умение быстро приходит с практикой.

«Шутливые и заигрывающие заголовки должны быть используемы с осторожностью: есть вероятность, что рецензент не обладает достаточным чувством юмора»

Язык и стиль. Для преодоления проблем с выработкой стиля для написания статей полезно ознакомиться с работами других, более опытных авторов, которые преодолели трудности такого рода настолько давно, что имеют право пошутить как Мартин Новак: «Я никогда не читаю чужие статьи - это плагиат». Можно завести словарик емких слов и выражений, что особенно полезно при написании статей на неродном языке.

После того, как вы уже создали первую версию описания вашей работы - статью, - целесообразно обратиться за помощью к людям, которые имеют меньше проблем в обращении с языком: филологам, лингвистам, журналистам. Они могут не понять сути вашего исследования, но у них есть ценное свойство: умение придавать изложению четкость, логичность, последовательность, гармоничность и стройность. Самостоятельно это сделать бывает сложнее, чем кажется на первый взгляд. Все-таки «правильные слова в правильном порядке» - это уже поэзия, по определению английского поэта-романтика Кольриджа.

Важно изложить мысль в статье понятно, и поэтому имеет смысл пользоваться опытом научных журналистов. Разницу в подходах к созданию текста подчеркнул Александр Панчин: «Научным журналистам не хватает аккуратности в передаче фактов, а ученым - некоего вдохновения. Статья представляется им как сухой научный труд, который получен пóтом и усилиями. И, напротив, «научному журналисту писать приятно и интересно»».

Как автор многочисленных научных и научно-популярных статей, Александр Панчин советует в процессе написания «подумать, что еще следует из гипотезы», найти связи, аналогии, развить свои выводы. Это позволит вам достигнуть расположения читателя благодаря более интересному и целостному изложению. Важно помнить: искусство писать стройные понятные тексты - то искусство, которому можно научиться. Многие ученые и журналисты находят полезной книгу «Как писать хорошо» .

Заголовок. Как статью вы назовете, так она и поплывет. Выпуская свое творение в «свободное плавание», необходимо помнить о том, что судьба его во многом зависит от выбранного заглавия. Во-первых, оно должно соответствовать теме, а во-вторых - содержать в себе, как и аннотация, важные ключевые слова, по которым легко можно найти вашу работу. Также стоит обратить внимание на широкий круг ваших потенциальных читателей и в названии упомянуть более общий вывод/тему вашей работы, не увлекаясь при этом чрезмерным загромождением названия сокращениями белков, генов и методологий. Название должно звучать убедительно и весомо, вызывать интерес и любопытство.

О том, как можно кардинально изменить отношение ко всей работе, переделав только заголовок, рассказала Светлана Боринская: «Хочу рассказать вам о нескольких забавных, немного детских студенческих работах. К примеру, первоначальное название одной из них было таким: «Сравнение внутреннего строения представителей различных классов кольчатых червей (продольные и поперечные срезы)». Сравните с измененным названием: «Исследование зависимости морфофункциональной организации от условий обитания на примере внутреннего строения представителей разных таксонов кольчатых червей»».

В англоязычных изданиях зачастую используют названия, написанные через двоеточие: первая часть - более общая тема, вторая - более специализированная и узкая расшифровка открытия. Другим вариантом двойного названия может быть структура, в которой первая часть короткая, юмористическая, а вторая - серьезная, научная. К примеру, «Hard rock life: Collecting census data on microbial denizens of hardened rocks». «Шутливые и заигрывающие заголовки должны быть использованы с осторожностью: есть вероятность, что рецензент не обладает достаточным чувством юмора, чтобы оценить вашу шутку, и отклонит статью», - поделился неудачным опытом Михаил Гельфанд.

Русский или английский

Мы уже затронули тему того, как отличаются статьи, которые пишутся для русских журналов, от работ для публикации в зарубежных изданиях. Считается, что международная, уважаемая наука делается на английском языке. Тогда перед нами встает вопрос: стоит ли публиковаться по-русски в национальных изданиях? Свою точку зрения на данный вопрос высказал Георгий Базыкин: «У меня нет ни одной статьи по-русски и довольно много статей по-английски. Я никогда в жизни не писал статьи по-русски и не очень понимаю, зачем. Мне кажется, это искусственно уменьшает число ваших читателей».

Некоторые ученые принципиально публикуются исключительно в отечественных журналах на родном языке, чтобы поднять их престиж до международного уровня. Стоит понимать, что они не всегда обоснованно жертвуют своим рейтингом, ведь международное научное сообщество просто не знает русского языка и не сможет прочитать их работу и оценить их вклад.

Но это не единственно возможная точка зрения. По мнению Ирены Артамоновой, в некоторых ситуациях имеет смысл поместить статью о результатах в русском журнале. Так, если у вас была маленькая, простая и ясная задача, допустим, в рамках курсовой или дипломной работы, и вы хорошо с ней справились, но результаты недостаточно новы или существенны для публикации в высокоцитируемом/конкурентном журнале, такую работу логично напечатать в отечественном издании, где, к тому же, порог на принятие статей к публикации ниже. Кроме того, этот вариант подойдет вам, если работа была проделана вместе со студентом, который в результате уехал за границу и «увез» идею с собой, и теперь не продолжает исследование по данной теме.

«Прелесть статей о гениальных открытиях и изобретениях заключается в том, что рано или поздно о них в любом случае кто-нибудь узнает»

По вопросу, стоит ли писать статью сначала по-русски, а потом переводить на английский, аудитория пришла к мнению, что писать по-русски, а потом переводить на английский - занятие, отнимающее слишком много времени и не дающее ощутимой пользы, так как строить тексты нужно, учитывая специфику языка. Много полезных советов, касающихся написания текстов именно на английском языке, можно почерпнуть из 1–3 недель курса «Writing in the sciences» Стэндфордского университета.

Индекс цитирования и импакт-фактор: размер имеет значение

Мы уже неоднократно касались темы выбора публикационной стратегии. Данный вопрос встает перед учеными необычайно остро, что проиллюстрировал Михаил Гельфанд: «Мендель - классический пример человека с неправильной публикационной стратегией: статью об открытии чрезвычайной важности - законах, объясняющих механизм наследования, - он опубликовал в очередном томе «Трудов Общества естествоиспытателей», и на 50 лет генетика была аккуратно похоронена. Вот представьте себе: если бы Дарвин знал про генетику, насколько по-другому все это бы происходило!»

Конечно, через много лет, уже после смерти Менделя, мир все же признал его заслуги. Прелесть статей о гениальных открытиях и изобретениях заключается в том, что рано или поздно о них в любом случае кто-нибудь узнает, возможно, даже скоро. Как это случилось с работой братьев Райт, которую принял только журнал, посвященный проблемам пчеловодства. Однако возможен и более грустный вариант: о вашем исследовании могут так и не прочесть, что практически равнозначно тому, что его для науки никогда не существовало. Степень «научной великости» имеет положительную корреляцию с вашей цитируемостью и индексом Хирша - количеством публикаций, равным X, которые были процитированы X и более раз.

Так чем же руководствоваться при выборе издания? Для разрешения сомнений по этому поводу следует принимать во внимание тематику журнала, а также различные индексы и рейтинги. Самое главное - найти такой или такие журналы, которые наиболее подходят под тематику вашего исследования. Затем стоит адекватно оценить уровень значимости и качество вашей работы, сравнив ее с другими статьями в данном издании, и решить, заинтересуются ли редакторы журнала вашей работой, чтобы не терять драгоценное время - не только ваше, но и редакторов. Также важно обратить внимание на индекс цитирования и импакт-фактор (IF), который равен среднему количеству ссылок на статью в данном журнале за два года. Именно по IF журнала, в котором статья опубликована, будут оценивать вашу успешность.

Школа-конференция «Современная биология & Биотехнологии будущего» прошла в конце января - начале февраля 2014 года. Данная школа стала уже четвёртой в череде мероприятий, организованных образовательной организацией Future Biotech. По уже сложившейся традиции зимняя школа проводится совместно с командой молодых учёных во главе с Михаилом Гельфандом. В этом году со-организатором школы стал Центр инновационного развития Москвы, ответственный за разработку и реализацию государственных программ развития высокотехнологичных секторов экономики города.

Кроме того, количество читателей у журналов с высоким IF выше и, таким образом, о вашей работе узнает большее количество ученых. Несмотря на то, что индекс цитирования и импакт-фактор чрезвычайно важны, в некоторых случаях целесообразнее отдать свою статью в журнал с меньшим показателем. В первую очередь это касается тематических изданий, которые могут иметь большое влияние, но при этом импакт-фактор небольшой величины, а также ситуаций, когда важнее напечатать работу раньше, чем это сделает ваш конкурент. Бывает также, что журналы для повышения релевантности и индекса публикуют сенсационные, но недостаточно тщательно проверенные данные. Им выгоднее, чтобы из пяти статей четыре провалились, но одна имела 1000 цитирований, чем чтобы каждая из пяти статей имела 20 ссылок. Тут уж, разумеется, приходится ориентироваться не по индексам, а по обстоятельствам.

Еще один важный момент - платные публикации в журналах с рецензированием работы специалистами в вашей области. В последнее время количество изданий, использующих бизнес-модель, при которой автор платит за возможность поместить статью в журнал, а не читатель за подписку на издание, существенно возросло. К сожалению, это зачастую связано с тем, что подобной стратегией создатель электронного интернет-журнала минимизирует риски, связанные с недостаточным качеством опубликованного материала, зато увеличивает потенциальную прибыль. Но наряду с недобросовестными платными изданиями, делающими бизнес на тех, кому нужны публикации, существуют и те, которые пользуются определенным уважением (например, семейства журналов PLoS или BMC) и могут даже предоставлять некоторые скидки, принимая во внимание ваше финансовое положение.

Как же реагировать на предложение напечатать работу в платном издании? По мнению Михаила Гельфанда, здесь все зависит от того, насколько жестко рецензируются присылаемые в журнал статьи. Если издание публикует за деньги любые материалы без каких-либо ограничений, то наличие вашей статьи в нем не только не принесет вам пользы, но даже может нанести ущерб репутации. Одно из изданий этой категории, входившее в список ВАК, было разоблачено в ходе акции «Корчеватель», проведенной газетой «Троицкий вариант - Наука». Заместителю главного редактора Михаилу Гельфанду удалось уличить интернет-журнал в некомпетентности и отсутствии рецензирования, отправив в него лишенный смысла текст, сгенерированный компьютером, и оплатив его публикацию. В результате, когда была доказана некомпетентность анализируемого издания и вышла статья об итогах расследования в газете «Троицкий вариант - Наука», ВАК исключил разоблаченный журнал из списков и даже отчасти пересмотрел правила, по которым данные списки формируются.

Рецензирование: правила тона

Отдельная тема - рецензенты, с которыми ученым приходится сталкиваться независимо от их желания, а иногда и самим выступать в этой роли. Поэтому необходимо знать не только правильный подход к этим людям, от которых зависит судьба вашей публикации, но и иметь «противоядие» на случай, если эти хитрости употребляются против вас. Так, порой рецензенты советуют ссылаться на их собственные работы, таким образом раскрывая самих себя. Михаил Гельфанд в случае, когда сам выступает рецензентом, использует следующую хитрость: «У меня есть коварное средство: я обычно прошу сослаться на кого-нибудь другого».

Всегда следует помнить о том, что ваш первый читатель - редактор журнала, и понимать, что ваша статья - почти письмо, адресованное в первую очередь ему, и только если он одобрит - тогда читателю. Редактор же подберет для вашей статьи рецензентов. Некоторые журналы позволяют автору предложить возможных рецензентов - это делается для облегчения работы редактора. Вы можете использовать это, чтобы предложить тех, кто доброжелательно отнесется к вашей статье, но не следует злоупотреблять: не стоит предлагать соавторов вашей предыдущей статьи или, скажем, людей с только русскими фамилиями.

Раньше рецензиям уделялось гораздо больше времени: и редакторы, и рецензенты подолгу разбирались в неточностях, вникали в детали, когда находили причины, чтобы не публиковать работу. Теперь же стало «модно» соревноваться в скорости рецензирования. На то, чтобы изучить тему, у редакторов не хватает времени, поэтому если вашу статью отвергнут из-за того, что она не была предельно понятной, грамотной и содержала стилистические ошибки, виноваты будете только вы. Причем нельзя исключать, что вам не объяснят истинных причин отказа, ответят как можно короче и сошлются на то, что потенциал вашей статьи и престиж их журнала просто не сопоставимы. Если вы ранее публиковались исключительно на русском языке, ваши предыдущие статьи могут быть просто проигнорированы. Безусловно, все вышеперечисленное - большое упущение редакторов, но страдать от этого придется вам, поэтому стоит быть готовым к таким поворотам и ухабам на сложной дороге к своей цели.

Что же делать по получении рецензии и письма редактора? Как минимум, их надо внимательно прочитать. Иногда оказывается, что редактор не во всем согласен с рецензентами и прямо указывает, на какие замечания стоит обратить внимание. Среди замечаний часто встречаются содержательные, указывающие на пробел в вашей работе - тогда действительно стоит проделать дополнительные исследования. Могут быть простые, чисто редакционные замечания - даже если вы с ними не до конца согласны, как правило, бывает проще сделать требуемое изменение. Наконец, могут быть замечания, с которыми вы принципиально не согласны - в таком случае надо подробно изложить причины этого несогласия. Есть хорошая английская формулировка - «we respectfully disagree». Следует стремиться к тому, чтобы таких несогласий было не слишком много. Если от вас требуют дополнительной работы, которая равна по объему самостоятельному исследованию, можно попробовать сказать, что вы про это думали, сославшись на какой-либо фрагмент текста, где говорилось о чем-то подобном, но это выходит за рамки данной статьи и будет опубликовано отдельно. Кстати, если рецензент действительно предложил новую идею, и вы сделали соответствующую работу, все равно полезно показать, что вы про это подумали, а вот теперь, по предложению рецензента, решили включить: это небольшое лукавство развеет впечатление, что вы не до конца продумали свой проект.

Готовя исправленную версию, стоит выделить цветом все изменения в тексте или править в режиме записи изменений - это облегчит работу редактору, - и некоторые журналы прямо этого требуют. Сделав новую версию, подготовьте письмо редактору с перечислением всех содержательных комментариев рецензентов и ваших ответов на них. Полезно понимать, что основным читателем этого письма опять же будет редактор, поэтому в нем должно быть как можно меньше споров. К каждому замечанию напишите, что вы согласны, внесли требуемую правку и приведите исправленный кусок, либо напишите, что не согласны. В преамбуле опишите в общем, какие дополнительные исследования или существенные переработки текста были сделаны. Все это повышает ваши шансы на то, что редактор примет статью без повторного раунда рецензирования. Обычно в журналах есть четыре варианта рекомендаций рецензентов и решения редактора: принять «как есть», принять с небольшими изменениями - «minor revision» (обычно в таких случаях редактор просто проверяет, внесены ли они в новую версию), принять условно с большими изменениями - «major revision» (как правило, означает дополнительное рецензирование) и отклонить. В последнее время «major revision» заменяют на «отклонить с возможностью повторного рассмотрения» - это практически одно и то же; журналы таким образом стараются чисто формально сократить среднее время от получения до принятия статьи.

А теперь посмотрим на другую сторону медали, то есть, на тот случай, когда рецензентом являетесь именно вы. Порой в научные журналы присылают недоделанные работы или откровенный бред и всерьез требуют его опубликовать. Александр Панчин рассказал о том, как ему присылали на рецензирование статью «Геном снежного человека», ДНК которого были добыты якобы из следов легендарного существа. Рецензент не поленился прогнать предъявленные последовательности через программу BLAST и показать, что они принадлежат медведю, на что автор, защищаясь, отвечал, что это просто общие с медведем гены и что у Homo sapiens таковые тоже имеются. Здесь вспомним о чудесной стратегии, которую используют занятые и важные редакторы журналов с мировым именем: просто «дадим отлуп». Спорить с упрямыми и самоуверенными авторами - напрасная потеря времени и сил, которые можно потратить с гораздо большей пользой. Если же, напротив, статья толковая, то правильнее указать на недочеты и попросить исправить их.

Порядок авторства - самый больной вопрос

Вопрос авторства научных статей является наиболее болезненным, и поэтому неудивительно, что в процессе обсуждения его также не оставили без внимания. Порой недобросовестный начальник лаборатории присваивает себе идеи подчиненных или вписывает в раздел «Авторы» людей, которые не внесли никакого вклада в проделанную работу, преуменьшая заслуги тех, кто проделал основную часть. Кроме того, существуют неоднозначные ситуации, когда случайный разговор за чаем служит толчком для начала или продолжения исследования, но при этом автор идеи в проекте не участвует. Решение о том, стоит ли включать в соавторы человека, придумавшего эту идею, остается за руководителем проекта.

Такие поступки кажутся авторам - двигателям проекта - возмутительными, так как принижают их заслуги, мешают продвижению по карьерной лестнице и порой сильно задевают их самолюбие. Есть несколько способов борьбы с подобными нарушениями этических норм, использующихся как на массовом, так и на индивидуальном уровне. Издания предоставляют широкие возможности для описания роли в исследовании его участников.

Во-первых, это последовательность перечисления авторов: первый автор - это человек, внесший наибольший вклад в работу, собственно экспериментатор; далее авторы следуют в порядке уменьшения значимости их роли в исследовании, и последним должен быть указан руководитель лаборатории, где было выполнено исследование, либо руководитель проекта. Если работа была выполнена двумя учеными в равных долях, то есть возможность указать нескольких авторов в качестве «первых» (Joint first authorship); реже встречаются несколько «последних» авторов - обычно так бывает, если работа сделана в сотрудничестве двух научных групп.

Во-вторых, все чаще выделяется специальный раздел в конце статьи, в котором четко прописывается вклад каждого из соавторов в работу. При этом если человек не выполнил никакой задачи, редактором может быть поставлен вопрос о его исключении из ряда соавторов.

В-третьих, существует раздел «Благодарности», в котором можно отметить человека, влиявшего на проект, но не принявшего непосредственного участия в нем. На индивидуальном уровне вопросы авторства сложнее, и каждый принимает решение сам. Кто-то предпочитает активные действия и отстаивает свое мнение, кто-то просто ждет «лучших времен», когда он станет руководителем лаборатории и сам сможет всем управлять и устанавливать свои порядки. В данном вопросе, как и в других аспектах жизни, не стоит все однозначно делить на черное и белое. В любом случае, перед тем, как устраивать «революцию» и свергать «тиранов», стоит пытаться посмотреть на проблему с другой точки зрения. Возможно, в итоге окажется, что «злой» шеф не давал вам публиковать маленькие статьи по текущим результатам для того, чтобы работа «доросла» наконец до уровня Science или Nature, а ваша идея, которую вы рассказали другу и все равно бы не имели возможности воплотить самостоятельно, поможет чуточку изменить мир к лучшему. А разве не к этому стремится настоящий ученый? И небольшое предупреждение - сказанное выше относится именно к биологическим статьям. В других науках традиции могут быть совсем другие: скажем, математики, как правило, расставляют авторов в алфавитном порядке.

Текст: Екатерина Мищенко и Илназ Климовская

Современная наука постоянно вторгается во все сферы нашей жизни, и ни у кого нет сомнения в том, что она развивается. Наука и техника коренным об­разом изменили среду обитания человека, перестроили его быт, изменили тра­диционные способы производства материальных благ. Что же представляет со­бой наука, приведшая к таким глобальным изменениям в жизни человека, в ка­ком направлении она движется и какие проблемы встают перед ней.

Начнём с облика современной науки. Сравним её нынешнее состояние с недавним прошлым. Самое заметное явление - резко возросшее количество учёных. Если на рубеже XVIII-XIX веков их было около тысячи, в середине XIX века - около 10 тысяч, то в 1900 году их насчитывалось уже 100 тысяч. Сейчас, в конце XX века число учёных приближается к 5 миллионам. Особенно быстрыми были темпы увеличения количества учёных после Второй мировой войны. В 50-70-е годы число учёных удвоилось в Европе за 15 лет, в США за 10 лет, а в СССР за 7 лет.

Огромными темпами увеличивается количество научной информации. В XX веке она удваивалась каждые 10-15 лет. Если в 1900 году насчитывалось около 10000 научных журналов, то теперь их количество исчисляется сотнями тысяч-

А.Тенденция дифференциации и интеграции. Наука сейчас включает в себя около 15 тысяч дисциплин - фундаментальных и прикладных. Процесс об­разования новых научных дисциплин продолжается. В прошлые времена картина была иной. В самом начале развития науки - в Эпоху Античности вообще не существовало разделения на отдельные науки. Господствовала единая синкре­тическая, то есть слитная, форма знаний - натурфилософия, объединявшая в себе зачатки физических, астрономических, биологических и других знаний о природе. В натурфилософии разделение возникает к началу классического афинского периода античной истории". Древнегреческий философ Аристотель приводит в своей классификации около двадцати наук. Несмотря на обособле­ние некоторых естественных наук, мы не можем утверждать с определенно­стью, что в античную эпоху проявилась тенденция дифференциации. Тогда у учёных ещё не было стремления к обособленному исследованию различных об­ластей действительности. Знание было и оставалось целостным.

Научная революция XVI-XVII веков внесла в арсенал науки эксперимен­тальный метод и метод математизации. Так начинается совершенно новая -аналитическая стадия развития естествознания, характеризующаяся явлением дифференциации.

Причины дифференциации кроются в резком увеличении предметного поля научных исследований. Появление научных приборов - микроскопа, теле­скопа и др. существенно увеличило познавательные возможности человека. На учёных обрушилось огромное количество информации, которую из-за возрос­шего объёма становилось всё сложнее и сложнее обобщать. Потребовалось по­этому выделить в объективной реальности частные, чётко очерченные предмет­ные области, отдававшиеся в распоряжение отдельным научным дисциплинам. Дифференциация наук была вызвана ещё и тем обстоятельством, что научные методы, хорошо работавшие при исследовании одной области реальности, пе­реставали работать в другой. (Требовалась разработка иных методов, основан­ных на иных методологических принципах.

Рост научного знания приводил не только к обособлению наук, но сопро­вождался также и дроблением научных дисциплин на более мелкие разделы и подразделы. В физике появляются механика, оптика, электродинамика, термо­динамика и т.д. В химии - неорганическая и органическая химия, которые за­тем делятся на ещё более мелкие дисциплины, такие как физическая химия, хи­мия полимеров, химия углеводов и т.д. Этот процесс имеет место как в естест­венных, так и в других науках.

Учёные сейчас во всё большей степени становятся узкими специалиста­ми, занимающимися одной конкретной научной проблемой. Такой подход даёт свои преимущества - позволяет сконцентрироваться, бросить все силы и весь " научный потенциал на достижение конкретного результата. Но одновременно проявляются и недостатки такой узкой специализации. Теряется целостность интерпретации научных результатов. Иногда учёные, работающие в рамках од­ной научной дисциплины, но решающие разные научные проблемы, перестают понимать друг друга, так как говорят на разных научных языках, используют разную терминологию и опираются на разные методы исследований.

В противовес процессу дифференциации в науке происходит противопо­ложный процесс - интеграция, не дающая науке "рассыпаться" на составные части. В основе процесса интеграции лежит принцип единства всех природных явлений. До поры до времени можно дробить научные дисциплины на разделы, углубляясь в предмет исследования, обособляясь от других проблем и научных дисциплин. Однако, если увлечься этим процессом, то теряется живая связь с многообразием явлений действительности, с объективной истиной, которая по природе своей целостна, едина и абсолютна.

Суть процесса интеграции состоит с одной стороны, в появлении наук наддисциплинарного характера, занимающихся исследованиями, вовлекающи­ми в свой оборот результаты и достижения множества разных научных дисцип­лин. Такими науками являются экология, кибернетика, синергетика и др. С дру­гой стороны происходит образование смежных научных дисциплин на стыке дисциплин традиционных, что предполагает использование методов одних наук в других. Благодаря этому процессу возникли такие науки, как физическая химия, химическая физика, биохимия, биофизика, экономическая география и др. Если раньше в классификации наук можно было провести чёткие границы, то теперь эти границы стали условными, науки взаимно проникли друг в друга. По этой причине очень популярна сейчас идея создания единой науки о природе.

Таким образом мы можем сделать вывод о том, что дифференциация и интеграция - это два противоположных, но взаимодополняющих друг друга процесса.

Б.Тенденция математизации. В развитии науки с момента ее воз­никновения в ХУТ-ХУП веках проявилась другая важная тенденция - математи­зация, то есть широкое применение в экспериментальных и теоретических ис­следованиях математических методов. После того, как Ньютон, используя гео­метрические построения, сумел описать на языке математических формул зако­ны движения материальных тел, после победы количественных методов в хи­мии, впервые применённых Лавуазье, они стали широко применяться в естест­венных науках. Математика пережила настоящий триумф. Это даже дало повод ученым утверждать, что критерием научности той или иной дисциплины явля­ется степень использования в ней математических методов. И.Кант, например, утверждал, что в каждом знании столько истины, сколько в ней есть математи­ки.

Одной из важных проблем методологии науки является проблема от­ношения математики к объективной реальности. Ученые, стоящие на материа­листической позиции считают, что математика непосредственно отражает зако­ны окружающего мира, что она имеет под собой объективную основу. Матема­тика - это особый язык - это отражение в головах людей законов природы.

Другие методологи - позитивисты считают, что математика не дает нам никакой информации о мире, а только разрабатывает различные способы описания ее законов. Законы же природы конвенциональны, то есть принима­ются учеными по взаимному согласию. И в первом и во втором случае учёные признают существование субстанции - материи, развитие которой и должна описывать математика. На современном этапе развития физики (а это, пожалуй, самая математизированная научная дисциплина) возникает новый подход к ин­терпретации отношения математики к физической реальности. Физики, иссле­дующие микромир, в частности В.Гейзенберг (см.: Шаги за горизонт... с.119), столкнувшись с разрушением традиционных представлений о материи как суб­станции, выдвигают взгляды очень похожие на атомистическую теорию Плато­на. Платон считал, что атомы - это не мельчайшие частицы вещества, а геомет­рические идеальные объекты, имеющие правильную форму - тетраэдры, окта­эдры, додекаэдры и др. То есть, он считал, что основа мира - идеальна. Та же идея пронизывает квантовую механику, элементарные частицы - это скорее ма­тематические структуры, причем вероятностные. Их совершенно невозможно представить наглядно в виде чувственной модели. Порой физикам бывает труд- но объяснить, что стоит за математической формулой, объясняющей природу того или иного объекта микромира и как себе это представить. Материя исчеза­ет, остаются лишь математические структуры.

Из этого факта не следует делать вывод, что естествознание может быть полиостью сведено к математике, то есть, формализовано (сведено к совокуп­ности математических формул). Роль математики всегда останется служебной, описывающей. Объективная действительность всегда богаче любых формул, она выходит за их пределы, что доказывается в самой математике (теорема Гё-деля о неполноте формальных систем).

В. Принцип глобального эволюционизма. Другая важная тенденция, ко­торая начинает охватывать всё большее количество наук, - это распространение в науке принципа глобального эволюционизма. Этот принцип утверждает, что во Вселенной, в природе, во всех её проявлениях осуществляется широкомас­штабная эволюция. Происходит развитие, имеющее вполне определённую тен­денцию к усложнению и упорядочению материальных систем. Сама идея эво­люции в природе не является новой, новьм является масштаб её трактовки, вы­ражаемый словом "глобальный".

Идея эволюции впервые была выдвинута в биологической науке ещё в XVIII веке в трудах Ж.-Б. Ламарка. Прочно утвердилась она благодаря Ч.Дарвину, который описал механизм её реализации. Были попытки перенести эволюционные идеи в другие науки. Например, Герберт Спенсер (1820-1903) постарался перенести дарвиновские идеи в социологию. Однако эти попытки не увенчались успехом, и биология долгое время была, пожалуй, единственной из наук, исповедовавшей принцип эволюционизма-

Другие естественные науки, прежде всего физика и космология, к идее эволюции были равнодушны. И не случайно, ведь их фундаментом была клас­сическая механика Ньютона, которая эволюцию не предполагает, и логически не выводит. Вселенная, как считалось в этих науках, статична, и, в целом, нахо­дится в состоянии равновесия. Наличие во Вселенной планет, звёзд, галактик и других неоднородностей объяснялось как результат флуктуаций, то есть слу­чайных отклонений от состояния равновесия. Согласно данной логике, появле­ние жизни на Земле также есть не что иное, как случайное явление, возникшее благодаря сочетанию благоприятных факторов.

Перечисленные выше идеи господствовали в физике и космологии вплоть до начала XX века, пока в теоретической космологии не появились концепции расширяющейся Вселенной. После того, как в 70-е годы прочно утвердилась теория Большого взрыва, идея глобальной эволюции проникла практически во все фундаментальные науки - физику, химию, биологию, и стала для них стержневой. Более того, она связала их единой логикой развития.

Теория Большого взрыва показала, что на самых ранних этапах развития Вселенной происходила своеобразная химическая эволюция. Шаг за шагом, по мере возникновения условий из элементарных частиц и наиболее простых эле­ментов, осуществлялся синтез всё более сложных элементов и химических со­единений. Причём, физические законы нашего мира, выраженные в конкретных значениях фундаментальных физических констант, на удивленье, оказались именно такими, что привели к образованию в нужном (для возникновения жиз­ни) количестве углерода, водорода, кислорода, азота, фосфора и серы. Химиче­ская эволюция продолжалась и в мире органических соединений. Из нескольких миллионов органических соединений природа, благодаря физико-химическим закономерностям, отобрала для создания живых организмов всего несколько сотен. Если бы законы природы оказались иными, а значения физических кон­стант отличались бы от имеющихся, то земная жизнь не смогла бы возникнуть. Мы приходим в итоге к выводу, что зарождение жизни, биологическая эволю­ция и появление разумного человека, - это продолжение цепи физической и хи­мической эволюции, начавшейся, и потенциально заложенной, в момент Боль­шого взрыва.

Утверждающийся в науке принцип глобального эволюционизма сам по себе ничего не объясняет, он является лишь схемой, показывающей, что разви­тие природы не хаотично, и не представляет собой цепь случайностей, а зако­номерно на всех уровнях и имеет направление. Что является источником эво­люционного развития, каков его механизм, - на эти вопросы принцип эволю­ционизма не отвечает. Данную задачу призван выполнить другой принцип со­временной науки - принцип самоорганизации материи, воплотившийся в синер­гетике - теории самоорганизации.

Г.Прицип самоорганизации материи. Прежде чем перейти к анализу принципа самоорганизации материи, рассмотрим, как изменялись в истории науки представления учёных о причинах и механизмах эволюции в природе.

Начнём с того, что с древнейших времён люди были убеждены, что мир развивается, - и это было очевидно. Термин "эволюция" при этом не использо­вался. Самым ранним объяснением причин и механизмов развития было объяс­нение теистическое. Первопричиной и движителем Мироздания считали Бога, который, противостоя хаосу, вносит в природу порядок и определяет цель раз­вития.

Когда из картины мира Бог исчез, - это относится к эпохе Нового време­ни, философы, испытывая трудности в объяснении эволюции, выдвинули тезис о том, что материи не нужна внешняя управляющая сила. Материя, дескать, развивается сама по себе, а источник движения находится в ней самой. Это ут­верждение было голословным. Учёные, исследуя природу научными методами, пришли к выводу о том, что материи свойственна совершенно противополож­ная эволюции тенденция. Одна из физических дисциплин - термодинамика, ус­тановила, что развитие в природе идёт не в сторону увеличения порядка и ус­ложнения материальных систем, а, напротив, в сторону увеличения хаоса, в сторону роста неупорядоченности. В термодинамике меру неупорядоченности обозначают термином "энтропия". Согласно второму закону термодинамики, энтропия материальных систем, при отсутствии внешнего воздействия, всегда возрастает. Из этого закона следует весьма печальный вывод. Если наша Все­ленная является замкнутой системой, в которую извне не поступает посторон­няя энергия, то постепенно всё вещество и все виды энергии превратятся в теп­лоту, равномерно распределённую в пространстве. То есть, будет полный хаос -тёплая смесь элементарных частиц, и, - больше ничего.

Открытие второго закона термодинамики поставило учёных и философов в тупик. Как же образовалась наша упорядоченная Вселенная, если все процес­сы в ней должны идти в сторону увеличения хаоса? Как согласовать закон уве­личивающейся энтропии с явным наличием эволюции в природе? Случайной флуктуацией, случайным отклонением от равновесия? Этот довод неубедите­лен. Всё говорит о том, что существует сила, направляющая эволюцию. Оче­видно, что помимо тенденции к увеличению хаоса, материальный мир обладает также тенденцией к упорядочиванию и усложнению организации.

Эта идея, постепенно оформляется в виде теории самоорганизации. "Синергетика" (название введено Г.Хакеном) - сравнительно молодая наука, имеющая междисциплинарный характер. Возникла она в результате исследова­ния процессов развития в различных системах - гидродинамических, химиче­ских, биологических и других. Было обнаружено, что в этих системах в неравновесных условиях спонтанно происходит переход от менее упорядоченных и сложных форм организации к более сложным и упорядоченным. Причём во всех системах алгоритм перехода оказался одним и тем же, и описывался он одними и теми же математическими уравнениями. По этой причине мы можем утверждать, что принципы синергетики имеют глобальный характер, и претен­дуют на роль универсального природного закона.

Важным условием протекания процесса самоорганизации является требо­вание открытости системы. В систему должна поступать извне энергия. Если это условие соблюдено, то система, развиваясь, будет проходить две фазы:

1) Период эволюционного развития, параметры которого заранее предсказуе­мы, завершающийся состоянием неустойчивости.

2) Скачкообразный переход в устойчивое, более сложное и упорядоченное со­стояние.

Примеры: формирование живого организма, кристалла, рыночных отно­шений в государстве и т.д.

Особенностью процесса перехода системы в новое, более упорядоченное состояние является неоднозначность. В критической точке перехода существует несколько альтернатив дальнейшего развития системы, и все они являются рав­ноправными. Невозможно заранее определить дальнейший путь эволюции сис­темы.

Хотя синергетика и претендует на роль объяснительного принципа, одна­ко, вряд ли эту претензию можно считать оправданной. Синергетика показыва­ет, "как" происходит усложнение материальных систем, но на вопрос "почему" ответа не даёт.

Д. Проблемы взаимоотношения науки и общества. Наука в современ­ном обществе важный социальный институт. Научные исследования ныне яв­ляются приоритетным направлением государственной политики. Если раньше, наука была довольно автономным в социальном плане институтом, то теперь она уже не может развиваться изолированно и быть независимой от прямого влияния экономики и политики.

Ещё совсем недавно - в XIX веке науку делали учёные-одиночки, своего рода любители, поскольку их деятельность не считалась профессиональной. Они работали, как правило, в университетах. Источником же их материального благополучия была преподавательская деятельность. Затраты на научные ис­следования были столь мизерными, что не требовали специального финансиро­вания. Наука мало интересовала политиков и бизнесменов. Сами учёные также не заботились об извлечении прибыли из своих исследований. Когда в конце XIX века Наполеон Ш задал вопрос известному французскому микробиологу Луи Пастеру, почему он не зарабатывает на своих открытиях деньги, тот отве­тил, что французские учёные считают это унизительным для себя делом.

В современном мире ситуация сильно изменилась. Научная деятельность стала целиком профессиональной. Учёные работают в научно-исследовательских институтах, специальных лабораториях. Наука в современ­ном мире оказывает непосредственное влияние на принятие важных экономи­ческих и политических решений. В любом правительстве, парламентских ко­миссиях работают учёные-профессионалы - эксперты, консультанты, советни­ки.

Современные научные исследования стали весьма дорогостоящими. Без поддержки государства, различных фондов, инвестиций коммерческих компа­ний наука развиваться уже не может. Коммерческое финансирование осуществ­ляется благодаря большой отдаче исследований. Сегодня вкладывать деньги в науку гораздо выгоднее, чем в производство. Таким образом, мы можем утвер­ждать, что чётко проявляется тенденция коммерциализации науки. Как говорил известный физик П.Л.Калица, наука стала богатой, но потеряла свою свободу, превратилась в рабыню.

Ещё один фактор несвободы науки - её вовлечённость в военные про­граммы. Если в XIX веке участие науки в военной сфере было незначительным, то XX век коренным образом изменил масштабы милитаризации науки. Этот процесс пошёл особенно быстрыми темпами во время Второй мировой войны. Второго августа 1939 года А.Эйнштейн обратился к американскому президенту Д.Рузвельту с письмом, в котором сообщил об открытии физиками нового источника энергии. Так было положено начало известному "Манхеттенскому про­екту", в результате реализации которого американцами была создана атомная бомба. После Второй мировой войны в Советском Союзе, США и других стра­нах резко усиливается внимание государства к фундаментальным исследовани­ям, начинает формироваться государственная научная политика. В итоге, бла­годаря политическому заказу, фундаментальная наука осуществляет колоссаль­ный прорыв вперёд в области ядерной физики, ракетно-космической и компью­терной техники. Сегодня вовлечённость науки в военную сферу весьма велика. Около половины всех учёных связано с решением военных задач.

Описанные выше проблемы социального бытия науки касаются экономи­ческой и политической несвободы, материальной и социальной зависимости науки от государства. Оно определяет не только приоритетные направления ис­следований, но, в определённых ситуациях посягает на большее, - на духовную свободу науки, навязывая чуждую ей идеологизированную систему ценностей и критериев оценки результатов научной деятельности.

Классический пример влияния идеологии на науку даёт нам история фа­шистской Германии. После прихода к власти Гитлера и утверждения идеологии нацизма, разворачивается кампания борьбы за арийскую науку. Подлинно на­учными признавались достижения исключительно немцев - "чистокровных арийцев". Значение исследований учёных других национальностей принижа­лось. Учёных-евреев же вообще обвиняли в создании лженаучных теорий. К ру­ководству научными учреждениями, университетами пришли недалёкие в науч­ном плане деятели, отличавшиеся только своей преданностью нацизму. Многие крупные учёные, в том числе и немцы, не принявшие идеологии нацизма, под­вергались преследованиям и изгонялись из страны. Научные труды таких учё­ных публично сжигали на кострах, а их научные идеи запрещалось развивать. Одним из таких учёных был А.Эйнштейн.

Наиболее ярко феномен политизации и идеологизации науки проявился в отечественной истории. В советский период развития нашего государства офи­циальная идеология, основой которой был диалектический материализм, про­никла буквально во все сферы общественного сознания. Контролировала она, в том числе и науку. Необходимость такого контроля оправдывалась идеологами марксистско-ленинским тезисом о партийности философии. Они заявляли, что естественные науки так же партийны, как философия, экономические и истори­ческие науки- Утверждалось, что существуют две науки - с одной стороны, буржуазная идеалистическая наука, выполняющая социальный заказ класса ка­питалистов, и, с другой стороны, подлинная материалистическая наука, рабо­тающая на коммунистическую идею.

Причины данного феномена кроются в тоталитарном характере советско­го государства, а также в специфике социально-экономических и политических процессов, происходивших в СССР в конце 20-х - 30-х годах. Это было время индустриализации и коллективизации. Сталин призвал всех советских трудящихся, включая и учёных, добиваться максимальных усилий для достижения почти невозможного - сделать Советский Союз великой промышленной и воен­ной державой за 10-15 лет. Вследствие этого был сделан упор в основном на прикладные науки.

Государство постоянно держало под идеологическим контролем развитие науки, вмешиваясь в научные дискуссии, оценивая степень научности тех или иных теорий. На этом фоне в науке появились, не отличавшиеся особой ода­рённостью в научном плане деятели, которые, используя политическую ситуа­цию и идеологическое прикрытие, выдвигали научно несостоятельные концеп­ции, уводившие науку от магистрального пути развития. Так со стороны госу­дарства активно поддерживалась антинаучная позиция Т.Д.Лысенко. Это при­вело не только к официальному запрещению в 1948 году исследований в облас­ти генетики, но стоило жизни крупному учёному академику Н.И.Вавилову -оппоненту Лысенко. Мощные идеологические кампании проводились также в таких науках, как психология и кибернетика. В результате такого идеологиче­ского пресса, в атмосфере подавления свободы творчества, во многих областях отечественная наука заметно отстала от западной, хотя потенциал её был никак не ниже.

Е. Проблема этической ответственности учёных за результаты науч­ных исследований. Научная деятельность всегда опиралась на этические осно­вания и регулировалась целой системой норм и ценностных установок. До тех пор пока наука не оказывала существенного влияния на общество, бытовало убеждение в том, что любое знание само по себе есть благо, а поиск научной истины - благородное, этически оправданное дело. Прогресс науки, как счита­лось, автоматически ведёт к прогрессу нравственности, ибо, с одной стороны, искореняется невежество, и, с другой стороны, усовершенствуется, облегчается жизнь человека. Периодически, правда, звучали тревожные нотки в оценке по­следствий научного прогресса, но они не составляли лейтмотива. Интерес к со­циально-этическим проблемам ответственности учёных усиливается в послед­ние 40-50 лет, и тому были серьёзные причины.

Одной из первых серьёзных ситуаций морального выбора была дилемма, вставшая перед крупнейшими физиками, работавшими над созданием амери­канской атомной бомбы - продолжать или прекратить исследования. Ведь соз­давалось фантастически мощное оружие, способное уничтожать целые города и государства. На первых порах эти исследования были оправданы, так как иначе первыми могли оказаться нацисты. Но когда прогремели взрывы над Хироси­мой и Нагасаки, многие учёные испытали ужас, и окончательно утратили веру в старый идеал о служении знанию ради самого знания.

Следующая ситуация, заставившая учёных глубоко задуматься о послед­ствиях научной деятельности - это начавшийся в конце 50-х - начале 60-х годов глобальный экологический кризис. Загрязнение окружающей среды вызвало

массовое экологическое движение, сыгравшее большую роль в привлечении внимания общественности и государств к последствиям развития науки. Если ситуация с атомной бомбой касалась только одной науки ~ физики, то экологи­ческий кризис продемонстрировал общенаучный характер проблемы ответст­венности учёных.

В 70-е годы острые дискуссии развернулись по проблеме перспектив ис­следований в области генной инженерии. Дело в том, что манипуляции с гена­ми могли привести к созданию совершенно новых, потенциально опасных для человека биологических организмов, включая болезнетворных. Группа учёных-генетиков из США во главе с П.Бергом призвала своих коллег временно пре­кратить генетические эксперименты до тех пор, пока не будут разработаны безопасные методики, исключающие выход экспериментов из-под контроля. Этот призыв нашёл отклик в учёном мире, и соответствующая система мер пре­досторожности была разработана.

Весьма острыми и спорными являются вопросы биомедицинской этики. Это такие проблемы, как определение момента смерти донора органов для трансплантации, проблема эвтаназии, проблема этической оправданности абор­тов и т.д.

Совершенно неожиданно в последние годы возникла новая этическая проблема, связанная с развитием компьютерной техники. Появился такой фе­номен, как "виртуальная реальность". Потенциальная опасность этого изобре­тения состоит в том, что виртуальная реальность, являясь суррогатом подлин­ной реальности, может деформировать и разрушать психику человека. Человек создан природой как биосоциально-духовное существо, все три природы кото­рого должны развиваться гармонично. Погружаясь же в виртуальную реаль­ность, он имеет дело с фантомами, живущими по своим законам, отличающи­мися от земных. Постепенно психика человека привязывается к законам фан­томного мира, происходит разлад с миром земным, с человеческой сущностью.

Проблема заставляет общество учиться, развивать знание, экспериментировать и наблюдать. Наука начинается с проблем, а не с наблюдений, хотя наблюдения могут породить проблему.

Когда исследователь приступает к научному исследованию, он уже имеет некоторое представление, концепцию того, что он собирается изучать. Разные исследователи имеют возможность исходить из разных концепций, чьих-то или своих личных. Ю.К. Бабанский по этому поводу пишет, что научное исследование начинается с анализа теории и практики решения той или иной проблемы, отраженных в научной литературе.

«Правильное формулирование задачи - это проблема не менее сложная, чем само решение задачи и не нужно надеяться, что кто-то другой целиком сделает это за вас» это высказывание принадлежит Н.С. Бахвалову.

Осознанной задачей, стоящей перед ученым всегда является решение некоторой проблемы с помощью построения теории, которая решает эту проблему путем, например, объяснения неожиданных или ранее не объясненных наблюдений. Вместе с тем каждая интересная новая теория порождает новые проблемы-проблемы согласования ее с имеющимися теориями проблемы, связанные с проведением новых и ранее не мыслимых проверок наблюдением. И ее плодотворность оценивается главным образом по тем новым проблемам, которые она порождает. Наиболее весомый вклад в рост научного знания, который может сделать теория, состоит из новых, порождаемых ею проблем. Именно поэтому мы понимаем науку и рост знания как то, что всегда начинается с проблем и всегда кончается проблемами - проблемами возрастающей глубины - и характеризуется растущей способностью к выдвижению новых проблем.

Проблемма (др.-греч. ????????) - положение, условие, вопрос, объект, который создаёт неопределённость, затруднение, побуждает к действию и связан с избыточностью или недостатком процессора (специалиста), знаний, ресурсов, регламента (упорядоченности, алгоритма, программы) побуждает к действию или ограничивает его и соответственно неразрешён или нежелателен.

Проблема - это риторический вопрос, который исследователь задает природе, но отвечать на него должен он сам. Приведем и философскую трактовку понятия «проблема». «Проблема» - объективно возникающий в ходе развития познания вопрос или комплекс вопросов, решение которых представляет существенный практический или теоретический интерес».

Сущность проблемы для человека такова, что требует анализа, оценки, формирования идеи, концепции для поиска ответа (решение проблемы) с проверкой и подтверждением опытом.

Проблемой преимущественно называется вопрос, не имеющий однозначного решения (степень неопределённости). Неопределённостью проблема отличается от задачи. Совокупность возможных вопросов взаимосвязанных объектом рассмотрения называется проблематикой.

Если проблема обозначена и сформулирована в виде идеи, концепции, то это значит, что можно приступать к постановке задачи по её решению. При введении в культуру русского языка понятие проблема претерпело трансформацию. В западной культуре проблема - задача требующая решения. В русской культуре проблема - стратегический этап решения задачи, на идейно-концептуальном уровне, когда неявно множество условий, перечень которых может быть формализован и учтён в постановке задачи (перечень условий, параметров, краевые условия (предел значений) которых включены в условия задачи).

Научная проблема - это осознание, формулирование концепции о незнании.

Чем сложнее объект рассмотрения (чем сложнее выбранная тема), тем больше неоднозначных, неопределённых вопросов (проблем) оно будет вмещать, и тем сложнее для формулирования задачи и для поиска решений будут проблемы, то есть проблематика научного произведения должна вмещать классификацию и расстановку приоритетов в направлении.

Постановка проблемы - начало любого исследования.

В неизменных условиях, к которым приспосабливается человек, мир для него беспроблемен. Проблемы порождаются изменчивостью мира и духовной активностью людей.

Проблема научного познания - теоретический или фактический вопрос, требующий разрешения. Этот вопрос должен соответствовать двум критериям (рис.1).

Рис. 1 - Критерии научной проблемы

Проблемы различают по степени их структуризации (рис.2.).

Рис. 2 - Различие проблем по степени их структуризации

В соответствии с этим выделяют три класса проблем (рис.3).

Рис. 3 - Три класса проблем

Под научной проблемой ученые понимают такой вопрос, ответ на который не содержится в накопленном обществом знании. Одним вопросом проблема никогда не исчерпывается. Она представляет собой целую систему, состоящую из центрального вопроса (того самого, который составляет существо проблемы и который часто отожествляется со всей проблемой) и некоторого количества других, вспомогательных вопросов, получение ответов на которые необходимо для ответа на основной вопрос.

Признаком, по которому отличается научный вопрос от научной проблемы, является различный характер предположения, содержащегося в вопросе. Если заключенное в вопросе знание о незнании превращается в результате научного поиска в знание о том, что неизвестное явление подчиняется уже известному, изучаемому закону, вопрос не оценивается как проблема. Если же он сочетается с предположением (или содержит в себе предположение) о возможности открытия нового закона (ему в прикладных науках соответствует предположение о возможности открытия принципиально нового способа применения ранее полученного знания законов), тогда мы имеем постановку проблемы.

Таким образом, любую проблему можно представить как неразрывное единство двух элементов (рис. 4.).

Рис. 4 - Суть любой проблемы

Все эти лекции прочитаны в разное время для разных аудиторий, но их объединяет одно – разговор о мозге.

Сегодня много пишут о человеческом мозге и учёных (когнитивистах, нейрофизиологах, нейропсихологах, нейроанатомах), которые занимаются изучением этого космического по своим масштабам органа.

Однако до сих пор не упоминали российских исследователей, хотя вклад их неоценим. Вспомнить хотя бы Владимира Михайловича Бехтерева, который интегрировал разрозненные направления изучения нервной системы (неврология, нейроанатомия, нейрофизиология, нейропсихология, нейрохирургия, психиатрия), заложив фундамент развития отечественной нейронауки.

Или Александра Романовича Лурию, признанного во всём мире основателя и несомненного лидера такого мощного направления, как экспериментальная нейролингвистика.

И, конечно, как не упомянуть академика Наталью Петровну Бехтереву, вошедшую в мировую гильдию пионеров развития нейрофизиологии – мощнейшей науки о мозге, на достижениях которой зиждятся все современные исследования этого органа.

Как происходит запоминание информации, обработка речи, формирование эмоций, как мозг помогает нам принимать решения, как выполняет свои функции и, главное, – как лечить тех, у кого эти функции нарушены – тот круг вопросов, которые успешно решались российскими учёными.

На таком вот прочном фундаменте строятся современные исследования, акцент которых сместился в сторону комплексного изучения человеческого мозга на стыке нейробиологии и когнитивных наук. И, как ни странно, в этой области опять больше вопросов, чем ответов.

Извечная проблема определения сознания («что есть сознание?»), вопросы соотношения языка и мышления (что первично?), исследование механизмов понимания, памяти человека, формирования, хранения и передачи информации – все эти аспекты предстали перед учёными в новом свете с учётом развития современных технологий (систем искусственного интеллекта, робототехники, прикладной математики), психологии, нейрофизиологии, семиотики, философии.

Представляем подборку лекций и интервью одной из самых ярких представительниц российской когнитивной науки Татьяны Черниговской – профессора, доктора филологических и биологических наук, заведующую лабораторией когнитивных исследований СПБГУ и неутомимого популяризатора науки, одной из немногих, кто работает сегодня в междисциплинарной области когнитивистики - на пересечении лингвистики, психологии, искусственного интеллекта и нейронаук.

Все эти лекции прочитаны в разное время для разных аудиторий, но их объединяет одно – разговор о мозге, его способностях и загадках. Сразу стоит оговориться, что смотреть все лекции подряд вряд ли имеет смысл – многие примеры повторяются, делаются отсылки к одним и тем же источникам, потому что предмет разговора остаётся неизменным. Но каждое выступление посвящено конкретной проблеме – и именно через призму этой проблемы учёный рассказывает о мозге. Так что лучше выбрать лекции Татьяны Черниговской на самые интересные для вас темы и послушать именно их. Приятно просмотра и добро пожаловать в матрицу.

Почему изучение мозга займет центральное место в 21 веке?

(Why will the studies of brain take center stage in the 21st century?)

На известной образовательной площадке Ted Talks Татьяна Владимировна Черниговская рассказывает о том, что мы успели узнать о себе и о мозге, как эти знания изменили картину реальности и какие биологические опасности поджидают нас в новом веке после всех открытий (манипуляции с памятью, создание индивидуальных генетических портретов и др.)

Творчество как предназначение мозга

Одна из лекций Татьяны Черниговской, в которой она объясняет, какое значение для мозга имеет творчество, как музыка меняет мозг на функциональном уровне и почему у музыкантов меньше шансов встретить в старости «дедушку Альцгеймера и дедушку Паркинсона».

А ещё вы узнаете, что разделение людей на левополушарных и правополушарных давно не имеет никакого значения, по какой причине общая шкала измерения способностей не применима к гениям (ЕГЭ, IQ) и почему нам стоит научиться снимать когнитивный контроль, то есть позволять мозгу думать, о чём он думает.

Нить Ариадны, или пирожные Мадлен: нейронная сеть и сознание

Все знают, что такое сознание, только наука не знает.

На 7-м Фестивале науки Татьяна Владимировна углубляется в проблему определения сознания, которая насчитывает историю в тысячи лет, объясняет, как парадоксально устроена наша память, каким образом она влияет на социальную эволюцию и почему роман Пруста «В поисках утраченного времени» - настоящий учебник для тех, кто занимается изучением мнемы.

Кроме того, профессор рассказывает о значении для нашего вида нейроэволюции и самой крупнейшей проблеме в когнитивистике, касающейся субъективной реальности.

Что такое Ум, Мудрость, Гениальность, Интеллект

Что является критерием ума - образование, эрудиция, хорошая память? Может ли человек быть умным и глупым одновременно? В чем разница между умом, мудростью, интеллектом? Как влияют накопленные нами знания на нашу судьбу? Чем отличается «хороший» мозг от «плохого»? Кто кем командует - мы мозгом или он нами? Насколько мы свободны и насколько мы запрограммированы? Можно ли создать искусственный мозг и чем опасны компьютерные игры? Об этом и многом другом Татьяна Черниговская рассказывает в передаче канала ТВЦ «Повелитель интеллекта».

Метальный лексикон

В очередной публичной лекции Татьяна Владимировна Черниговская объясняет, как устроена нейронная сеть, где в ней содержится информация, какую роль для этой сети играет язык, почему именно языковая способность (language competence) - это наша основная характеристика как биологического вида (хотя большинство людей даже не пользуются в полной мере своим языком, а общаются штампами) и что мы можем назвать «тёмной материей нашего мозга».

Конь и трепетная лань: учёный на стыке наук

В лекции, прочитанной на симпозиуме «Актуальные вопросы нейрофилософии», Татьяна Черниговская рассказывает, какой круг вопросов встаёт перед исследователями XXI века в сфере нейрофилософии, в числе которых проблема понимания, воздействия науки и искусства на наш мозг, мифов, окутывающих знания о работе мозга, переключения языковых кодов.

Также спикер обращает внимание на вопрос, что отличает человека от киборга, и почему проблема существования ментального уровня - это проблема, которая может указывать на то, что привычная физическая картина мира ошибочна.

Как научить мозг учиться

В рамках проекта «Открытое пространство» Татьяна Черниговская выступила с лекцией, в которой осветила антропологические изменения, произошедшие в мире, рассказала о проблемах, которые ставит перед человечеством увеличивающийся поток информации, и об изменениях, необходимых образованию в новой ситуации (отказаться от «заучивания логарифмов» и учить детей «метавещам» - работе с информацией, контролю внимания и памяти и т.д.).опубликовано

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление - мы вместе изменяем мир! © econet